Маска Локи

СУРА 1. КОРОНАЦИЯ

Из всех ушедших в бесконечный путь

Сюда вернется разве кто нибудь?

Так в этом старом караван-сарае

Смотри, чего-нибудь не позабудь.

Омар Хайям

Сапоги крестоносца провоняли лошадиной мочой. Подол его тяжелого шерстяного плаща был испещрен желтыми крошками помета, которые рассыпались по мрамору с каждым шагом. Деревенщина.

Но Алоис де Медок, тамплиер и Глава общины в Антиохии приветствовал своего гостя раскрытыми объятиями.

— Бертран дю Шамбор! Проехать такое расстояние! И так спешно, что не иметь возможности остановиться и почистить сапоги!

Он осторожно обнял своего родственника и слегка похлопал его по плечам. В воздух поднялась пыль. Алоис чихнул.

Освободив Бертрана, он осмотрел его с головы до ног. Появились новые шрамы — явно нанесенные железом, о чем можно было судить по грязной коже рубцов. Тяжелая проржавевшая кольчуга Бертрана была кое-где подновлена. Его белая туника, украшенная прямым красным крестом, как у тамплиеров, — он вскоре познакомится с их этикетом — была вся в заплатах и штопке. Квадратные заплаты закрывали изношенные места, прямая штопка — разрезы кинжала. Белизна шерсти вокруг штопки говорила о том, что кольчуга все же сделала свое дело и сохранила тело владельца.

«Сохранила это тело для м ен я», — подумал Алоис.

Как и его кузен, тамплиер был одет в белую тунику, но это был прохладный лен, а не власяница крестоносца. Как и у Бертрана, у него был капюшон крестоносца из стальных колец, но они были легкими, из тончайшей проволоки, что могли выковать только дамасские кузнецы.

Алоис отступил назад и сделал знак сарацинскому мальчику, стоявшему у входа. Тот был одет в штаны и рубаху из льна, что говорило о богатстве хозяина, сапожки из мягкой кожи антилопы и тюрбан из чистого хлопка. Мальчик начал торопливо подметать возле Бертрана.

Алоис пнул его.

— Воды и тряпок! Убери это дерьмо из моих покоев! И зажги сандаловое дерево у окна, чтобы освежить воздух!

— Да, господин! — мальчик выбежал.

— Ну, Бертран, Чем могут помочь тебе тамплиеры Антиохии?

— Мой епископ благословил меня на дело покаяния в этой Святой Стране. Но я хотел бы славы.

— Славы во имя Господа, конечно.

— Конечно, кузен. Но тут есть загвоздка. Так дорого плыть от одной безопасной гавани к другой, да еще эти банды безбожников… словом, путешествие истощило мои ресурсы.

Алоис улыбнулся самой мягкой из своих улыбок, хлопнул родственника по плечу и подтолкнул его к креслу из ливанского кедра. В конце-концов, шерстяной плащ защитит дерево от его кольчуги.

— Сколько человек было у тебя вначале?

— Сорок вооруженных рыцарей, дерущихся как берсеркеры.

— Обоз?

— Лошади, вооружение и доспехи, пища и вино, телеги для добычи, — Бертран утробно хохотнул. — Грумы и лакеи, повара и поварята и случайно подвернувшиеся девки.

— И что у тебя осталось?

Улыбка Бертрана угасла.

— Четверо рыцарей, шесть лошадей, одна телега. Мы продали девок в рабство пиратам, в обмен на собственные жизни.

— Итак, родственник. У тебя, похоже, еще лишь твое оружие и кольчуга. Ты можешь вступить в армию, которую будет набирать Ги де Лузиньян после того, как его коронуют королем Иерусалима. Или, если хочешь, можешь присоединиться к Рейнальду де Шатильону, нашему принцу. Это может принести тебе желанную славу.

— Но я обещал епископу Блуа битву, задуманную и исполненную мною, во славу Иисуса Христа!

— Это трудно выполнить, имея только четырех человек и то без надлежащего снаряжения.

— Я думал, ты поможешь.

— Что я могу сделать?

— Одолжи мне рыцарей.

— Тамплиеров?

— Ты же ими командуешь.

Алоис поджал губы.

— Мы в нашем Ордене все братья во Христе. Я лишь руковожу этим хозяйством как островком безопасности и отдыха. Не более того.

— Ты можешь убедить своих братьев.

— Последовать за тобой?

— Да, во славу Господа.

— Конкретнее?

— Чтобы захватить Гроб Господень!

— Ха, ха. Мы, христиане, уже владеем Иерусалимом, родственник. Голгофа, Гроб Господень и место старого храма Соломона. Что еще хотел бы ты захватить — как акт покаяния?

— Ну, я…

— Послушай! Какими средствами ты располагаешь?

— Ну… ничего, кроме того, что со мной.

— А дома?

— Моя фамильная честь. Герб, который упоминается раньше, чем герб Карла Великого. Имение в семьдесят тысяч акров превосходной земли в долине рядом с Орлеаном, подаренной старым королем Филиппом в год его смерти.