Нелегко постоянно испытывать угрызения совести, зная, что твой муж...
Квартирка была на Арбате. Мечта всей жизни Дины Алексеевой. Свои стены,...
Она вытащила из-за пояса старика какой-то продолговатый предмет — некое оружие или, может быть, магазин с патронами — и засунула его себе за пояс. Затем она поднялась и повернулась, ощупывая комнату зрением и всеми другими чувствами. Покончив с первым этажом, она подняла голову и произвела такой же осмотр полуразрушенного второго этажа.
Медленно, сантиметр за сантиметром, Гарден опять согнул колено и скрыл лицо. Он задержал дыхание и замер.
Разглядит ли она следы, оставленные его ботинками в трухлявой древесине? Увидит ли она стертую пыль на балке? У нее хватило бы проницательности определить даже траекторию его полета, если бы он мог летать.
Десять… двадцать вздохов.
— Миледи! Снаружи! — громкий стук пары сапог по деревянному полу.
— Что такое?
— Следы на песке, слабые, но различимые. Здесь была большая лодка. Он мог на ней ускользнуть.
— Нет! Он на ней прибыл. Если бы он на ней уплыл, ему пришлось бы пробираться сквозь вас.
— Но…
— Закругляйтесь, парни. Мы его проворонили.
— Да, миледи.
Две пары сапог, одни тяжело грохочущие, другие на звенящих острых каблучках, протопали к выходу.
Гарден с трудом разогнул ноги и размял копчик, стараясь вернуть чувствительность пояснице. Он выглянул сквозь чердачные стропила.
Солнце было уже скорее золотое, чем красное, его лучи били вдоль центральной балки. В кровле зияли большие дыры. Если бы он подобрался к ним, перескакивая с перекладины на перекладину, можно было бы выбраться через них на крышу. Там бы он прополз по дранке к одной из пристроек и спрыгнул бы на траву.
Он прижался к дымоходу, анализируя свой план. Собственно, выбор у него был невелик: ждать, пока Сэнди со своими головорезами вернется за ним, или двигаться.
Плавно, с гибкостью знатока айкидо, он поднялся, скользя вдоль кирпичной кладки. Он взялся обеими руками за стропило над головой, больше для балансировки, чем для поддержки, и начал передвигаться над пустотой мертвого дома. Ногу он ставил очень осторожно, прямо и плотно на ближайшую перекладину, хотя расстояние между ними было всего сантиметров семьдесят: не такой уж широкий шаг. Он опасался скользить ногой вдоль перекладин, чтобы не стереть пыль и не повредить случайно трухлявое дерево. Если кто-то из «хашишиинов» сейчас вернется, его, Тома, конечно, немедленно обнаружат.
Наконец он добрался до первой дыры в крыше. Она была не больше сорока сантиметров шириной, слишком узкая для его плеч, к тому же планки, на которых лежала дранка, перекрывали выход.
Следующая дыра, в трех метрах от этой, была более гостеприимной. Планки сломаны, отверстие шириной сантиметров 125. С большими предосторожностями он высунул голову. Крыша круто уходила вниз, казалось, она касается песчаной дюны. С этой стороны дома никого не было видно.
Но как отсюда выбраться? Дранка, окружавшая дыру, еле держалась. Если опереться на нее всей тяжестью тела или даже просто съехать по ней, она с грохотом осыплется вниз. Если же подпрыгнуть и перебросить себя через дыру
— даже предположив, что узка перекладина обеспечит достаточный толчок, — то, плюхнувшись на крышу, чего доброго, скатишься вниз. После падения с шестиметровой высоты, едва ли удастся быстро придти в себя и скрыться, пока Сэнди со своими людьми не вернется за ним.
Нужно было придумать что-то менее радикальное. И как можно быстрее.
Он начал пробовать дранку на нижнем краю дыры. Те щепки, что держались слабо, он выдергивал и складывал ниже по склону крыши. Те, что покрепче, он заталкивал глубже в переплетение дранки и планок. Его пальцы плясали, дергали, ощупывали. Ладони равномерно поднимались и опускались, как молотки. Глаза и руки действовали синхронно, как у запрограммированной машины: оценивали состояние каждой щепки и закрепляли ее или откладывали в сторону. Работа шла все быстрее и быстрее, слишком быстро, чтобы вовремя заметить ржавый десятипенсовый гвоздь, который цеплялся шляпкой за самый край одной из дранок — заметить прежде, чем тот упал.
Если бы Гарден наклонился, чтобы поймать его, он обязательно и сам свалился бы следом, потеряв равновесие на узкой перекладине. Вместо этого он замер, отсчитывая секунды.
Две.
Три.
Четыре.
Дзинь! Гвоздь ударился о деревянный пол и куда-то откатился.
Теперь все они вернутся в дом, посмотрят вверх, увидят его среди стропил и начнут палить.
Вот еще две секунды, и они придут. И тогда, через три секунды, горячие пули вопьются ему в ноги и в спину.