Неожиданный роман

«Стоп, — сказала она себе. — Кажется, здесь кто-то собрался за кого-то замуж? Нет уж, голубушка, прежде чем думать о новом замужестве, разберись-ка ты сначала с собой!»

В самом деле, прежде чем решаться на подобный шаг, она должна была раз и навсегда определить для себя, в какой мере чувство к Дику Вебстеру бросает вызов ее верности Джеку. Стоит ли он ее чувств, коль скоро — по его собственному признанию — ее новый знакомый был больше склонен к мимолетным связям, чем к серьезным, длительным отношениям.

Эти мысли не оставляли ее до середины октября.

Лиз даже испытала облегчение, когда в один из уикендов они с Питером все-таки отправились в поездку по колледжам Западного побережья. Все это время Дик звонил ей чуть не каждый день и даже каким-то образом разыскал ее в отеле в Лос-Анджелесе, где они с Питером остановились на одну ночь. Услышав его голос, Лиз ужасно удивилась, однако звонок Дика был ей приятен. Кладя трубку на рычаги, она улыбалась задумчиво и чуть-чуть мечтательно.

Питер видел ее улыбку, но ничего не сказал. В последнее время он вообще старался не делать и не говорить ничего, что могло бы омрачить хрупкие и не до конца определенные отношения его матери и Дика Вебстера. Дик ему искренне нравился. Желая, чтобы их роман продолжался, Питер заботился главным образом о матери, которая, как он понял из того немногого, что она говорила, никак не могла решиться ни на что конкретное.

По возвращении из этой поездки Лиз увиделась с Диком только через несколько дней, да и то ненадолго: он был на дежурстве, и они встретились в кафетерии больницы, чтобы съесть по гамбургеру и выпить по чашечке кофе. Многие сиделки помнили Лиз; некоторые дружески кивали ей и просили передать привет Питеру. Она чувствовала себя неловко оттого, что, кроме встречи с Диком, у нее не было в больнице никаких дел.

— Видишь, как тебя все любят, — посмеивался Дик, торопливо допивая кофе. Он-то знал, какое сильное впечатление произвела на персонал травматологического отделения ее преданность сыну. Далеко не все родители были так внимательны и заботливы, как Лиз, Сама она этого, казалось, не замечала. Для нее это было совершенно естественным. Таким же естественным она считала и свой интерес к работе Дика, к его повседневным делам и трудностям, о которых Лиз расспрашивала совсем не из вежливости. Ее действительно заботило, как ему живется, как работается. У Дика каждый раз теплело на сердце, когда Лиз проявляла свое отношение к нему подобным образом. Он был ей небезразличен — Дик ясно это видел, но Лиз по-прежнему не решалась назвать вещи своими именами. Подобное признание все еще было сопряжено для нее со слишком большими проблемами морального свойства, и каждый раз она малодушно откладывала решение на потом.

И все же Лиз менялась — менялась, несмотря ни на что. И вовсе не случайно, что, когда через неделю после возвращения из Лос-Анджелеса она заглянула в кладовую, где висели костюмы Джека, они вдруг показались ей безжизненными и унылыми. Теперь даже смотреть на них ей было трудно, а мысль о том, чтобы прижаться к ним лицом, как она делала когда-то, и вовсе не пришла ей в голову. Глядя на эти старые костюмы (просто костюмы, ибо если раньше она воображала себе Джека, его лицо, фигуру, то теперь она видела только потускневшие пуговицы, добротную черную или синюю ткань верха и шелк подкладок), Лиз поняла, что она должна сделать ради себя, ради своего будущего. Разумеется, уверила себя Лиз, это не имеет никакого отношения к Дику Вебстеру; просто со дня гибели Джека прошло уже десять месяцев. Теперь она наконец созрела для того, чтобы расстаться с прошлым, которое не отпускало ее столько времени.

Лиз принялась один за другим снимать костюмы с распорок и аккуратно укладывать их на расстеленную по полу оберточную бумагу, которая нашлась на одной из полок. Она уже решила, что передаст их благотвори-. тельному магазину «Армии спасения». Сначала, правда, Лиз подумала, а не отдать ли их Питеру, но он был слишком высок ростом и слишком молод для столь солидных, типично «адвокатских» костюмов. Нет, избавиться от них ей было бы легче, чем видеть на ком-то другом — пусть даже на собственном сыне.

Ей потребовалось два часа, чтобы освободить ящики комода и снять все, что висело в кладовой. Лиз уже заканчивала, когда к ней в спальню зачем-то зашла Меган.

В первую секунду с губ Меган сорвался гневный возглас, но тут же она расплакалась, громко всхлипывая.