Хочу «Оскар»!

Общая атмосфера вечера была теплой и волнующей. Все были немного возбуждены, предвкушая начало съемок. Среди актеров были те, которые и раньше работали с Максом, и они все сходились на том, что им повезло снова попасть в эту команду. И повезло быть приглашенными к Дугласу на ужин. Голливуд вообще обладал свойством воплощать мечты в жизнь. Он воистину был волшебным царством, а они – избранными, счастливейшими из всех, раз поднялись на голливудскую вершину, и особенно счастливыми, если им удалось удержаться наверху. Но, по крайней мере, здесь и сейчас они были на этой вершине. В фильме должны были сниматься некоторые актеры и актрисы из первой обоймы и практически не было приглашенных звезд, которые должны были появиться позже. Макс умел создавать сплоченный коллектив, способный продуктивно работать на протяжении всего хода съемок. На площадке царила атмосфера доброжелательного сотрудничества, что могло быть лишь в том случае, когда актеры уже работали вместе и хорошо знали друг друга. Тогда они превращались в настоящую семью, и Таня почувствовала это уже сейчас. Кто-то словно осыпал их волшебной пылью. Что-то начиналось, на самом деле уже началось.

Макс предложил отвезти Таню в «Беверли-Хиллз», и она не стала вызывать свой лимузин. Ей предоставили лимузин на время пребывания в Лос-Анджелесе, но Тане неловко было заставлять водителя сидеть и ждать ее допоздна, пока она не соберется вернуться к себе. Сначала Таня решила, что вызовет такси. Она упомянула об этом в разговоре с Максом, а тот приложил палец к губам.

– Не говорите об этом, а то Дуглас заберет у вас машину. А почему бы вам не иметь ее на случай? Она вам может пригодиться.

Таня попрощалась с Дугласом и поблагодарила его за ужин и за чудесный вечер. Она чувствовала себя школьницей, испрашивающей у директора разрешения покинуть собрание. Дуглас оживленно беседовал с Джин Эмбер, молодая актриса о чем-то спорила с ним, яростно и пылко, но добродушно. Сейчас она как раз говорила Дугласу, как он не прав.

– Хотите, я вас рассужу? – вызвался Макс, всегда готовый помочь ближнему.

– Да! – решительно заявила Джин. – Я считаю, что Венеция несравненно красивее Флоренции и Рима. Она куда более романтична.

– Я езжу в Италию не за романтикой, – сказал Дуглас, поддразнивая Джин и наслаждаясь этим. Он и в обществе красивых женщин чувствовал себя очень уверенно. Уверенность в себе – это был его фирменный знак. – Я езжу за искусством. Галерея Уффици – вот мое представление о рае. Флоренция в этом случае выигрывает однозначно.

– Гостиница, в которой мы там останавливались, была просто ужасна. А я там проторчала три недели, все время натурных съемок, – произнесла Джин тоном опытного человека, успевшего в свои двадцать пять повидать мир. Она очень много ездила на съемки, но почти не видела тех городов, в которых ей приходилось работать. У нее никогда не было свободного времени. Группа приезжала работать, и сразу после окончания съемок они уезжали в другое место. Это был не лучший способ видеть мир, но все лучше, чем никакого. Тане очень хотелось, чтобы ее дети познакомились с Джин Эмбер, она надеялась, что со временем это произойдет. Джин казалась очаровательной молодой женщиной, и знакомство с ней могло повлиять на вкусы девочек.

– Лично я больше люблю Рим, – уверенно заявил Макс, еще больше осложнив ситуацию. – Отличные кафе, отличная паста, толпы очаровательных и наивных японских туристов и монахини. В Риме множество монахинь, а я люблю старые традиции. Их нигде больше не увидишь в таком количестве.

Это его замечание вызвало у Тани улыбку.

– А по-моему, монахини в наше время просто нелепость, – заметила Джин. – Я в детстве училась в католической школе и просто ненавидела ее. А вот в Венеции я не видела ни одной монахини.

– Тогда это определенно очко в твою пользу.

Я вот поцеловал одну девушку под мостом Вздохов, когда мне было двадцать лет, – добавил Макс. – Гондольер перепугал меня до полусмерти, сказав, что это означает, что в этом случае мы с ней должны быть навсегда вместе. У нее была скверная кожа и мелкие зубы, и мы с ней едва были знакомы. Наверное, эта моральная травма и отвратила меня от Венеции. Просто поразительно, какие мелочи влияют на наше восприятие того или другого места. Однажды у меня был приступ – прихватило желчный пузырь, когда я был в Новом Орлеане, и с тех пор я не хочу туда возвращаться.

– А я была там на съемках, – понимающе кивнув, сказала Джин. – Отвратительное место, сырость жуткая! Мои волосы там постоянно были в жутком состоянии.