Только ты можешь спасти человечество

— Неплохо бы свалить, — заметил Джонни. — Они теперь стреляют. С Капитаном что-то случилось. Она хотела мира. Послушай, я знаю, что ты живешь то ли на Тайн-авеню, то ли на Кресент, то ли…

— Выходит, мы соседи? Быть не может!

— Видно, такие уж мы невезучие. Слушай, скоро мы окажемся в пределах…

— Подумаешь! И всех их перебьем.

— Нас грохнут. И вообще…

— И что? Умирать легко.

— Я знаю. Трудно жить, — сказал Джонни вполне серьезно. — А по тебе не скажешь, что ты выбираешь легкие пути.

Где-то далеко играли «Подробности см. на вкладке».

— Ты это к чему?

Джонни замялся. Настолько вперед он не заглядывал. Новый Капитан не очень-то рвался общаться.

— Не знаю… Просто неохота, чтоб скрр-иии перебили.

— Почему?

Потому что они умирают по-настоящему.

— Не хочу, и все.

Несколько истребителей отделились от флота и теперь чрезвычайно целеустремленно летели в их сторону.

— Попробую поговорить с ними еще раз, — решил Джонни. — Кто-то же должен прислушаться!

— Дурацкая идея.

— Какая есть.

Джонни развернул корабль и нажал «самый полный вперед». Несколько зарядов просвистели мимо и, не причинив ему вреда, вдрызг разворотили пустоту.

Он на полной скорости помчался к флоту скрр-иии.

Из интеркома грянула музыка.

— Идиот! Сворачивай и уходи вниз! Понятно, почему тебя все время убивают!

Он вывернул джойстик. Что-то чиркнуло по крылу звездолета и взорвалось сзади.

— У тебя на хвосте истребители! Ха! Ты себя спасти и то не можешь!

Джонни не сводил глаз с флота, который мотало по экрану сообразно тем безумным виражам, какие он закладывал, уходя от обстрела.

— Могла бы помочь! — рявкнул он. Позади грохнуло.

— А я что делаю?

— Ты в них стреляешь?!

— Ей-богу, на тебя не угодишь!

Капитан в двадцатый раз подергала дверь своей каюты. По-прежнему заперто. А в коридоре, совершенно определенно, выставлен караул. Скрр-иии подчинялись приказам, даже если эти приказы им не нравились. Канонир был редким исключением.

Вот что бывает, с горечью подумала она, когда самцов допускают к руководству. Они непредсказуемы!

Капитан осмотрелась. Она не желала сидеть в каюте. Она хотела быть вне ее. А была внутри. Требовалась свежая идея…

У людей с идеями дело обстояло куда лучше. Люди вечно балансировали на грани безумия, но это приносило свои плоды. Интересно побывать в человеческой голове… но жить там — увольте.

Как люди рождают идеи? Должно быть, ныряют в безумие и выныривают с другой стороны.

— Эй! Послушайте! Если вы не развернетесь, вы все погибнете! Вы опять попадете в игровое пространство! И кто-нибудь вроде меня вас засечет! Вы все погибнете! Вот!

И тут его настигла смерть.

На часах было 6:3=. Он лежал на постели одетый, но не мог согреться.

В голове мелькали фрагменты его… его предыдущей жизни.

Сигурни!

Что ж, Ноу Йоу сказал бы, что это все объясняет. Теперь, похоже, Джонни придется ночи напролет смотреть, как у него на глазах уничтожают скрр-иии.

Отстреливать соплеменников тоже было достаточно неприятно. Но это, как правило, просто чудики, или жертвы одиночества, или равнодушные разини. Холодец утверждал, что продано несколько тысяч копий игры. Даже если большинство юзеров вернули их в магазины, кто-нибудь обязательно продолжает играть. И стоит только скрр-иии вернуться… Слухами земля полнится.

Тогда в абсолютной пустоте игрового пространства медленно закувыркаются разбитые корабли — чтобы по-прежнему кувыркаться там, когда про «Только Ты» давным-давно забудут.

Вдобавок был вторник. Почти целое утро математики. И английский. Значит, на большой перемене придется написать стих. Стихи обычно выручали.

Джонни извлек куртку из кладовки, кое-как замыл грязь, положил куртку сушиться на батарею и исследовал содержимое холодильника.

В магазин опять ходил отец. Ошибки быть не могло: после его походов в холодильнике . появлялась дорогая непонятная еда в стеклянных банках и странные заграничные овощи, на этот раз — йогурт «Виндалу» и новая порция сельдерея. Никто в доме не питал особого пристрастия к этому овощу, поэтому сельдерейная эпопея заканчивалась всякий раз одинаково: из зеленого он становился бурым. Зато отец никогда не покупал хлеб и картошку. По-видимому, он думал, что эти продукты растут прямо в кухне, как грибы (хотя грибы он как раз покупал — особенные, самые дорогие, сушеные, собранные мудрыми старыми французами и похожие на кусочки заплесневелой коры).