Большей любви не бывает

— О господи, — нахмурилась Эдвина, — я хотела им послать телеграмму утром да позабыла из-за всех этих треволнений с врачом. Где она?

Филип показал на стол, Эдвина взяла ее, прочла и тяжело вздохнула. Содержание телеграммы удивило и растрогало ее, и она оценила их добрые намерения. Дядя Руперт через два дня отправлял тетю Лиз на «Олимпике» в Нью-Йорк; они ее должны встретить и вернуться с ней в Англию. Эдвине было ужасно жалко тетушку: она ведь так страдала от морской болезни. Сама мысль о путешествии через океан заставила Эдвину содрогнуться, она никогда в жизни больше не поплывет на пароходе. Гигантская корма «Титаника», упиравшаяся в ночное небо, будет вечно стоять у нее перед глазами.

Она послала вечером ответ, умоляя тетю не приезжать, и сообщила, что они возвращаются в Сан-Франциско. Но утром пришло еще одно послание:

"Никаких возражений. Вы вернетесь в Англию с тетей Элизабет. Сожалею о постигшем вас несчастье. Постарайтесь перенести испытания мужественно. До скорой встречи.

Руперт Хикэм".

Эдвину бросило в дрожь от перспективы вернуться в Хавермур Мэнор.

— Мы должны туда ехать? — Джордж смотрел на нее с плохо скрываемым ужасом, а Фанни начала хныкать и жаловаться, что там всегда холодно и противная еда.

— И я там тоже постоянно мерзла, так что перестань плакать, глупый гусенок. Мы поедем к себе домой, ясно?

Пять голов кивнули, и пять пар серьезных глаз с надеждой посмотрели на Эдвину. Но как же убедить дядю Руперта?

Эдвина тут же отправила ответ. Последовала двухдневная борьба, и добиться своего им помогло то, что тетя Лиз слегла с жестоким гриппом и ей пришлось отложить поездку. Тем временем Эдвина более чем ясно написала дяде Руперту:

"Не нужно приезжать за нами в Нью-Йорк. Мы возвращаемся в Сан-Франциско. Много дел, работы. С нами будет все хорошо. Приезжайте в гости. Будем дома к 1 мая.

С любовью, Эдвина".

Меньше всего на свете им хотелось ехать в Англию, Эдвина даже ни на минуту не допускала такой мысли.

— А ты уверена, что они не заявятся в Сан-Франциско, чтобы нас забрать? — Джордж не спускал с нее встревоженных глаз, и Эдвина успокаивающе улыбнулась.

— Конечно, не приедут. Они же не похитители детей, наши дядя и тетя желают нам добра. Я думаю, мы сами справимся со своими трудностями.

Это было смелое заявление, но Эдвина твердо решила, что сможет все сделать сама. В газете работали отличные сотрудники, которыми отец руководил долгие годы. И нет никаких причин все менять, пусть даже теперь нет Берта Уинфилда. Он сам часто повторял, что, если с ним что-нибудь случится, никто этого не заметит. Теперь его утверждение предстояло проверить на деле, потому что Эдвина не собиралась продавать газету. Им нужны деньги, и пусть это не такая доходная газета, как «Нью-Йорк тайме», но вполне процветающая. И она всеми силами постарается сохранить газету, дом или любое другое имущество, принадлежавшее ее родителям. Эдвина хотела поскорее приехать домой и убедиться, что там все в порядке.

Она приняла решение и не намерена была от него отступать. Но Эдвина не знала, что дядя Руперт строит планы, как их вернуть в Англию, а газету и недвижимость продать. Он считал, что дети Уинфилдов не должны возвращаться в Сан-Франциско и жить в опустевшем родительском доме без присмотра взрослых. Он не хотел принимать во внимание твердое желание Эдвины вернуться всей семьей в родные места.

Следующую неделю Уинфилды провели в Нью-Йорке. Они гуляли в парке, снова посетили врача, который обрадовал их, что Тедди и Фанни окончательно поправились. Обедали в ресторане отеля «Плаза», а потом ходили по магазинам, потому что Джордж заявил, что в куртке, которую ему купила Эдвина, он замерзнет до смерти.

Днем они могли расслабиться, чем-то отвлечься, хоть немного восстановить силы, но вечерами их преследовали ужасные воспоминания, и они тихо сидели в гостиной, погруженные в свои мысли. Алексис все время мучили кошмары, и она спала с Эдвиной, а Фанни рядом, на соседней кроватке.

В последний вечер их пребывания в Нью-Йорке обед подали в номер, и они больше не выходили, тихо коротая время за картами и разговорами. Джордж всех ужасно смешил, поразительно точно изображая дядю Руперта.

— Это не так уж и красиво, — пыталась протестовать Эдвина, хотя сама смеялась тоже. — У бедняги много странностей и недостатков, но он хороший человек.