Марта Квест

На втором и третьем этажах жили квартиранты, и чем меньше о них будет сказано, тем лучше. Клиенты, посещавшие юридическую контору, имели полную возможность насладиться зрелищем женщины в халате, спешащей в ванную, но с каким вызывающим видом! — ведь она заплатила за свою комнату и имела здесь равные со всеми права. А по вечерам компаньоны-совладельцы юридической фирмы, задерживавшиеся порой допоздна, не раз звонили в полицию, чтобы прекратить скандал или выставить какого-нибудь хулигана. Словом, обитатели этих этажей не отличались респектабельностью и весьма мало соответствовали помещавшимся в одном с ними доме солидным предприятиям; но поскольку компаньоны собирались строиться, то все пока так и оставалось. Не успела Марта переступить порог этого дома, как сразу услышала что-то знакомое — мистер Коэн говорил клиенту:

— Вы должны извинить нас за соседей, но мы, право, тут ни при чем.

И это говорил человек, которому принадлежал весь дом и который был в нем хозяином; но поскольку он решил перестроить дом и все изменить в нем, то считал, что одного этого уже достаточно и окружающее вроде бы не существует.

С другой стороны, самый возраст дома придавал ему респектабельность. Людям, живущим в странах с более старой цивилизацией, пожалуй, покажется странным, что можно назвать старым здание, построенное в 1900 году. Но дом первый вознес свои четыре этажа над окружающими бунгало, об этом все тепло вспоминали и входили в него с тем приятным чувством, какое вызывает в нас старина, — так в Испании, отрываясь от путеводителя, поднимаешь взор и благоговейно шепчешь: «Подумать только, сколько веков тому назад это было построено!» После этого даже грязь и нищета кажутся живописными.

Юридическая фирма, о которой идет речь, старейшая в городе, была известна как контора Робинсона — по имени ее основателя, ныне покойного мистера Робинсона, и когда молодой мистер Робинсон бывал в ней, что случалось не часто, поскольку он был членом парламента и, следовательно, человеком весьма занятым, то он считался старшим, а два других его компаньона — мистер Коэн и мистер Дэниел — младшими. Но все это Марта уяснила себе лишь постепенно: сначала она пребывала в таком смятении чувств, что даже толком не могла разобрать, какое она сама-то занимает здесь положение, ибо понять это было не так просто.

У каждого из партнеров было по комнатушке, куда можно было попасть только через большую комнату, протиснувшись между столами, заставленными машинками, картотеками и телефонами, — собственно, здесь-то и помещалась контора; и хотя на первый взгляд в этой большой комнате как будто царила полная неразбериха — в ней сидело пятнадцать женщин самого разного возраста, — вскоре, однако, вы замечали, что работающие тут люди разбиты на группы. Главную группу составляли четверо старших секретарей, восседавших в конце комнаты за столами, уставленными телефонами; однако Марта, которая понятия не имела о том, что такое канцелярия, не сразу заметила это. В первое утро она явилась на работу, горя желанием показать свою невероятно высокую квалификацию, — явилась за полчаса до всех остальных и села в ожидании указаний. Вскоре стали собираться и другие девушки — поболтали немного и принялись за дело; потом прибыли оба компаньона, но никто ни с чем не обращался к Марте. Она продолжала сидеть сложа руки, пока наконец проходившая мимо женщина, тощая, светловолосая, с челкой и круглыми голубыми глазами, не заметила строго, что нечего зевать: надо присматриваться к тому, что делают другие. Из этого Марта поняла, что уже с самого начала не сумела должным образом зарекомендовать себя, и постаралась оторваться от стоявшего перед ее мысленным взором видения: как ей дают груды бумаг, написанных немыслимым почерком, и она, словно по волшебству, превращает их в аккуратные, солидные юридические документы, похожие на те, что выходят с машинки миссис Басс. И Марта заставила себя наблюдать за тем, что делается вокруг.

Наступило время завтрака, но она по-прежнему продолжала сидеть за своим столом: у нее оставалось до конца месяца всего десять шиллингов, и она утешала себя тем, что поголодать даже полезно — «для фигуры». Она прошлась между машинками, чтобы посмотреть, какую же работу ей придется выполнять, и, несмотря на всю веру в свои способности, ужаснулась: юридические документы… нет, нет, только не это! У нее было такое ощущение, точно ее, Марту, связал по рукам и ногам официальный, мертвый язык закона.