Вернон Господи Литтл. Комедия XXI века в присутствии смерти

– Ну, начнем с того, что Лалли бросил Леону, хотя, конечно, с самого начала было ясно, что именно этим все и кончится. Смею надеяться, что теперь он подожмет хвост и приползет обратно.

Она хрюкает в трубку – этак иронически.

– Ма, перестань.

– Ты просто не понимаешь, ему нужна сильная женщина, при всей той ответственности, которую он на себя взвалил – особенно теперь, когда он дал Вейн от ворот поворот…

– От-ветственности?

– Ну, ты, наверное, слышал: он купил права на твой процесс и вообще на все на свете. Теперь его компания ведет переговоры еще и о покупке того лечебного учреждения в Хантсвилле, и у него, конечно, нервы на пределе, притом что рядом с ним нет человека, который по-настоящему понимает его, которому небезразлично то, что он делает. – Она примерно секунду вслушивается в каменное молчание на моем конце провода, потом пытается наскоро соорудить какой-нибудь пирог со сливками. – Ну, а ты хорошо провел день рождения?

– Не так чтобы слишком.

– Знаешь, я в этом году не стала заказывать торт, я ведь не знала, будешь ты в городе или нет. В любом случае, если бы ты вдруг объявился, сходили бы к «Харрису» и что-нибудь подобрали, они теперь работают до десяти часов вечера и без выходных, хотя Марджори никак не может к этому новому распорядку привыкнуть, по крайней мере – пока. Наверное, такого рода вещи тоже требуют времени.

Я все еще пытаюсь решить про себя, хорошо это или плохо: этот синдром, который косит близких тебе людей, когда они напрочь не желают говорить о говне, в котором ты увяз по уши. В каком-то смысле это даже в голове не укладывается: в самой сердцевине твоей жизни обустроился огромный такой зловонный червяк и жирует себе у всех на виду. И никто не хочет о нем даже слова сказать. Наверное, он и без того сам за себя говорит.

Как только я кладу трубку, приносят совершенно роскошный завтрак: к положенным чоризо и яичнице щедрой рукой добавлены кукурузная сечка, мясная нарезка и тост. Потом появляется мой новый назначенный государством адвокат. И в адвокаты мне на значили самого настоящего Брайана Деннехи, кроме шуток, и он является ко мне, весь такой величественный и мудрый. Просто охуеть, не встать. А моему старому другу Чертику из Табакерки, наверное, и в самом деле дали пинка под зад. Очередной неудачник, которого походя затоптали Правильные Парни. И этому Брайану одним только фактом своего появления действительно удается вдохнуть в меня надежду, потому что любому дураку известно, что он процессов не проигрывает. Я преисполняюсь надежд: сразу понятно, что присяжные влюбятся в него с первого взгляда и будут мечтать втихомолку, чтобы у каждого из них отцом был именно он, такой крутой и милый. У нас со стариной Брайаном имеет место долгий разговор, и я ему рассказываю все, как на духу.

– Значит, ты утверждаешь, что невиновен? – спрашивает он. – Тебя что, вообще там не было?

– Нет, я хотел сказать, что вообще-то я там был, типа, в школе, и, кажется, тело мое даже прошло по тому самому месту, где потом погиб Барри Гури, но…

Он хмурит брови и поднимает руку ладонью вперед.

– Твои показания могут не слишком понравиться присяжным. Ты – со мной?

– Ну, конечно.

– Это очень важный процесс, – говорит он, уже в дверях. – Давай не будем испытывать удачу. Он важен для тебя, и для меня тоже.

– Рад, что вы мне об этом сказали.

– Естественно. – Он кивает головой. – Процессы, которые могут привести к смертному приговору, – это пробный камень всей нашей системы правосудия.

– Итак, мистер Литтл, вы будете первым человеком, на котором будет испытана самая современная система, простите за каламбур.

Судейский чиновник хихикает и смотрит в сторону. Он каждый раз так: улыбнется и тут же смотрит куда-то вбок. А улыбается он непрестанно, сидит на койке у меня в камере, весь такой гладкий, и улыбается.

– Прежде чем вы примете решение, вам следует знать, что на вас не будет оказываться никакого давления в плане того, когда вы сможете надавить на звонок, который заранее будет установлен в вашей – м-м, зоне безопасности, так, чтобы его хорошо было видно. На нем будет постоянно сфокусирована одна из камер, для предотвращения нежелательных инцидентов. Однако, если в какой-то момент по ходу слушаний вам захочется изменить текст своего заявления или каким-либо иным образом отозвать ранее данные показания, звонок предоставит вам возможность совершить моментальное и при этом вполне позитивное действие, а также оказать весьма ценную визуальную помощь в интерпретации судебного процесса миллионам телезрителей во всем мире…