132  

Мужчина, танцевавший с Эмалет, потянул ее за собой и едва не уронил. Она догадалась, что он пытается заставить ее танцевать еще. Заставить кружиться и вертеться. И, подчинившись его рукам, отдавшись ритму музыки, она вновь заскользила в танце, наслаждаясь собственными движениями. Эмалет энергично раскачивалась взад-вперед, и длинные волосы развевались в такт.

Да, ей нравилось танцевать. Словно сквозь пелену она видела тех, кто делал музыку. Некоторые из них были тощими, другие – жирными, кое-кто носил очки. Они водили смычками по струнам скрипок, один из них пел, издавая громкие, гнусавые, нечленораздельные звуки, другой играл на неизвестном ей инструменте, напоминающем маленький орган. Многие слова она знала еще до рождения, но название этого инструмента – нет. Не знала она и слова, обозначавшего духовой инструмент, который походил на шотландскую волынку, но все же от нее отличался. Тем не менее музыка доставляла ей наслаждение. Она упивалась ее навязчивым ритмом, бесконечными повторениями. Музыка пронизывала все ее существо. Казалось, она звучит у нее в ушах, сливается с ритмом ее сердца, завораживает ее и подчиняет себе целиком.

Как и там, в долине, здесь все танцевали вместе – пожилые женщины и молодые девушки, юноши и зрелые мужчины. Даже маленькие дети. Забавно на них смотреть. Но эти люди не могут родить Талтоса. Надо найти отца. Надо… Надо…

– Давай, давай, детка!

Она должна что-то сделать… Должна… Но сейчас она не может об этом думать… Пока играет музыка, все остальное не имеет значения.

Пусть этот человек заставляет ее кружиться. Она хочет танцевать. Она смеется от удовольствия. Сейчас ей так хорошо. Какое это чудо – танцевать. Отец поймет ее.

Глава 17

Было четыре часа утра. Они собрались в большой гостиной: – Мона, Лорен, Лили и Филдинг. Рэндалл тоже пришел. Вскоре ожидали приезда Пейдж Мэйфейр из Нью-Йорка Ее самолет прибыл по расписанию. Райен отправился встречать ее в аэропорт.

Они сидели тихо, лишь изредка обмениваясь парой слов, и ждали. В чудо никто из них не верит, подумала Мона. Но мы непременно должны попробовать. Нельзя отказываться от такой попытки.

Где-то около полуночи с Амелия-стрит явилась тетушка Беа и накрыла стол для позднего ужина. Она зажгла толстые церковные свечи и поставила их на полках обоих каминов. Сейчас свечи сгорели лишь наполовину, и камины по-прежнему давали тепло и отбрасывали на стены веселые танцующие блики.

Сверху доносились громкие голоса сменившихся с дежурства сиделок – они обосновались в комнате тетушки Вивиан, пили там кофе и оживленно болтали. Тетушка Вивиан любезно уступила им свою спальню, а сама перебралась на Амелия-стрит. Как и всегда, она прежде всего заботилась о Старухе Эвелин, которая весь вечер усиленно жестикулировала и бормотала себе под нос. Похоже, она хотела что-то сообщить Вивиан, хотя нельзя было сказать с уверенностью, понимает ли она, кто перед ней.

– Две старушки жить не могут друг без друга, – заметила тетушка Беа. – Ни дать ни взять двойняшки. Старуха Эвелин, кстати, что-то притихла. Решено, будем звать их Двойняшками.

Во всех комнатах огромного дома, даже на третьем этаже, кое-как устроив себе постели, спали родственники. Где-то поблизости ночевали Пирс, Райен, Шелби и Мэндрейк. Джен и Клэнси заняли две верхние спальни в передней части дома. Всем остальным пришлось отправляться в домик для гостей, что стоял за дубом Дейрдре.

Все услышали, как у ворот дома остановилась машина.

Никто не двинулся с места Генри распахнул дверь, пропуская в дом женщину, которую никто из них ни разу в жизни не видел. Пейдж Мэйфейр, праправнучка Кортланда и его жены, Аманды Грейди Мэйфейр, той самой, которая в незапамятные времена бросила мужа и укатила куда-то на север.

Пейдж оказалась изящной миниатюрной женщиной с длинными ногами и тонкими запястьями. Хрупким сложением и чертами лица она отдаленно напоминала Гиффорд и Алисию, но больше всего походила на птицу. Весьма типичная для Мэйфейров внешность, отметила про себя Мона. Пейдж носила вызывающе короткую стрижку и чрезвычайно длинные блестящие клипсы – из тех, что приходится снимать, разговаривая по телефону.

Вошла она с видом подчеркнуто деловым и озабоченным. Все, кроме Филдинга, поднялись, чтобы ее поприветствовать и обменяться с ней поцелуями, – таков был обычай, которого свято придерживались даже не знакомые между собой члены семейного клана.

  132  
×
×