Отель «Нью-Гэмпшир»

Я часто задумываюсь: пошел бы нью-йоркский издатель, который хотел заплатить за Лиллину книжку пять тысяч долларов, у Фрэнка на поводу, если бы мы все не стали вдруг знаменитыми, если бы не спасли оперу и не покончили с террористами на старый добрый американо-семейный лад.

— Какое это имеет значение? — хитро скажет Фрэнк.

Короче, Лилли не подписала контракта на пять тысяч долларов. Фрэнк сделал более высокую ставку. А когда издатели сообразили, что эта Крошка Берри и есть та малютка, к голове которой был приставлен пистолет, что эта маленькая Крошка Берри — самый юный (и, конечно, самый крошечный) выживший член семьи Берри, убийц террористов и спасителей оперы, ну… короче, здесь бразды правления перешли к Фрэнку.

— Мой автор уже работает над новой книгой, — сказал Фрэнк, агент. — Но спешить нам некуда ни с первой книгой, ни со второй. Что касается «Попытки подрасти», мы заинтересованы в лучшем предложении.

Фрэнк, конечно, свое возьмет.

— Вы хотите сказать, что мы разбогатеем? — слепо спросил отец.

— Только ослепнув, отец выработал странную привычку откидывать голову назад, как будто это могло помочь ему что-нибудь увидеть. А «луисвильский слаггер» стал его неизменно-непоседливым спутником, его ударным инструментом.

— Мы можем делать все, что захотим, пап, — сказала Фрэнни. — Только подумай о чем-нибудь, — добавила она, — и оно уже твое.

— Мечтай, папа, — сказала Лилли, но отец, похоже, растерялся перед таким выбором.

— Все, что захотим? — спросил отец.

— Только назови, — сказал я ему.

Он опять был нашим героем; наконец-то он стал нашим отцом. Он был слеп, но держал бразды правления.

— Ну, надо подумать, — осторожно сказал отец. И его бейсбольная бита наигрывала всевозможную музыку; в отцовских руках «луисвильский слаггер» был целым оркестром. Отец никогда не производил своей битой столько шума, сколько Фрейд, но обращался с ней так разнообразно, как Фрейду и не снилось.

Итак, мы оставляли дом, в котором прожили семь лет, но который так и не стал для нас домом. Фрэнк продал второй отель «Нью-Гэмпшир» по смехотворно высокой цене. Как-никак, доказывал он, это все же достопримечательность.

«Я возвращаюсь домой!» — написала Фрэнни Младшему Джонсу.

«Я возвращаюсь домой», — написала она также Чипперу Доуву.

— Зачем, черт подери, ты это делаешь, Фрэнни? — спросил я ее. — Зачем писать Чипперу Доуву?!

Но Фрэнни отказалась обсуждать это; она просто пожала плечами.

— Я тебе говорила, — сказала медведица Сюзи. — Рано или поздно Фрэнни должна будет с этим разобраться. Вы оба должны разобраться с Чиппером Доувом, — сказала Сюзи, — да и друг с другом тоже.

Я взглянул на Сюзи так, будто не понимал, о чем идет речь, но Сюзи сказала:

— Будь уверен, я-то не слепая. У меня есть глаза. К тому же я умный медведь.

Но угрозы в ее голосе не слышалось.

— У вас обоих настоящая проблема, — доверительно сказала она мне и Фрэнни.

— Кто бы мог подумать, — отозвалась Фрэнни.

— Ну, мы очень аккуратны, — сказал я Сюзи.

— Ну и сколько же времени можно быть настолько аккуратными? — спросила Сюзи. — Не все еще бомбы взорвались, — сказала Сюзи. — Между вами заложена бомба, — сказала медведица Сюзи. — Вы должны быть более чем аккуратны, — предупредила Сюзи меня и Фрэнни. — Бомба, заложенная между вами, может разорвать вас в клочки.

На этот раз Фрэнни, похоже, не нашлась что ответить; я взял ее за руку, она в ответ пожала мою.

— Я люблю тебя, — обнял я ее, когда мы остались одни, чего не должны были себе позволять. — Извини, — прошептал я, — но я люблю тебя, правда.

— Я люблю тебя ужасно, — сказала Фрэнни. На этот раз нас спасла Лилли. Несмотря на то что мы все уже упаковались и сидели на чемоданах, Лилли писала. Мы слышали стук пишущей машинки и могли себе представить, как маленькие ручки нашей сестры порхают над клавиатурой.

— Теперь, когда меня собираются опубликовать, — сказала Лилли, — я должна писать еще лучше. Мне нужно и дальше расти, — сказала она с отчаянием в голосе. — Боже мой, следующая книга должна быть больше и успешней, чем первая. А третья — еще больше.

В том, как она это сказала, чувствовалась безнадежность, и Фрэнк ответил:

— Держись за меня, детка. С хорошим агентом ты скоро будешь весь мир держать в кулаке.

— Но писать-то все равно надо, — пожаловалась Лилли. — Ведь теперь от меня ждут, что я повзрослею.