38  

Она слышала, как над ней смеются поколения потомков Агнес Безумцер.

Даже если эти двое настолько честны, чтобы захотеть вернуть книгу, они вряд ли будут мучаться, разыскивая домик, который еле видели в темноте.

Единственная надежда была на то, что они не знают, что им досталось.


У Азирафаила, как и у большинства продавцов в Сохо, специализирующихся на книгах, которые трудно найти, и продающих их только избранным знатокам, в магазине была задняя комната, и то, что в ней находилось, было гораздо более эзотерично, чем что-либо, обычно находящееся в шуршащем пакете для Покупателя, Знающего, Что Ему Нужно.

Особенно он гордился своими книгами пророчеств.

Обычно это были первые издания.

И каждая была подписана.

У него был Роберт Никсон[28], и Марта Цыганка, и Игнатий Сивилла, и Старый Оттвелл Биннс. Нострадамус написал «Другу старому Азирафаилу, с пожеланиями наилучшими», мать Шиптон пролила на его экземпляр какой-то напиток; а в ящике с контролируемым климатом в одном из углов был оригинальный свиток, написанный дрожащим почерком Святого Иоанна Богослова Патмосского, чье «Откровение» было вечным бестселлером. Азирафаилу он показался приятным парнем, только очень уж любящим необычные грибы.

Чего в коллекции не было, так это экземпляра «Прелестных и аккуратных пророчеств Агнес Безумцер», и Азирафаил вошел в комнату, держа ее так, как чокнутый филателист держал бы «Голубой Маврикий», наклеенный на открытку от его тетушки.

Он никогда еще не видел эту книгу, но он слышал о ней. Каждый торговец (надо учесть, что это очень специализированная торговля, и таких торговцев всего около дюжины) о ней слышал. Ее существование – такой вакуум, вокруг которого сотни лет вращались самые разные и самые странные истории. Азирафаил понял, что не знает, можно ли вращаться вокруг вакуума, и плюнул на это; «Прелестные и аккуратные пророчества» заставляли «Дневники Гитлера» выглядеть грубой подделкой.

Его руки почти совсем не дрожали, когда он положил книгу на верстак, надел пару хирургических резиновых перчаток и благоговейно ее открыл. Азирафаил был ангелом, но также он поклонялся книгам.

На первой странице было написано:

Прелестные и Аккуратные Пророчества

Агнес Безумцер.

Шрифтом чуть поменьше:

Точное, Безошибочное Изложение Событий С Сегодняшнего Дня До Конца сего Мира.

Далее шрифт вновь увеличился:

Внутри найдете Множество Различных Чудес и Указаний Мудрецам.

Другим шрифтом:

Более полная, чем что-либо напечатанное раньше.

Шрифтом поменьше, но заглавными буквами:

КАСАЮЩАЯСЯ СТРАННЫХ ВРЕМЕН, ЧТО ГРЯДУТ.

Слегка отчаянным курсивом:

И страннейшие происшествия.

И вновь крупным шрифтом:

«Напоминает лучшие произведения Нострадамуса»

– Урсула Шиптон.

Пророчества были пронумерованы, и их было больше четырех тысяч.

– Спокойно, спокойно, – пробормотал сам себе Азирафаил. Он сходил в маленькую кухоньку, сварил себе немного какао и сделал несколько глубоких вдохов.

Потом он вернулся и прочел первое случайно выбранное пророчество.

Сорок минут спустя какао было все еще не тронуто.


Рыжеволосая женщина в углу гостиничного бара была самым успешным военкором в мире. Сейчас у нее был паспорт на имя Кармин Зуигибер, и она ездила туда, где были войны.

Ну… Более-менее.

Вообще-то она ездила туда, где их не было. Там, где они были, она уже побывала.

Ее не особо знали, разве что коллеги. Соберите полдюжины военкоров в баре аэропорта и разговор будет двигаться, как показывающий на север компас, от Мерчисона из «Нью Йорк Таймс» к Ван Хорну из «Ньюсвик», а от того к Анфорфу из «Ай.Ти.Эн. Ньюз». Военкоры из Военкоров.

А когда сами Мерчисон, и Ван Хорн, и Анфорф встречаются в сгоревшем жестяном домике где-то в Бейруте, Афганистане или Судане, после того, как полюбуются на шрамы друг друга и немного выпьют, они обмениваются благоговейными историями о «Ржавой»[29] Зуигибер, из «Национального Мирового Еженедельника».

— Эта тупая газетенка, – говорил Мерчисон, – совершенно не представляет, что ей досталось.

Вообще-то «Национальный Мировой Еженедельник» вполне представлял, что ему досталось: Военкор. Вот только он не знал, почему, и что с ним теперь делать, когда он (точнее, она) есть.

  38  
Предыдущая страница Следующая страница
×
×