Мумия, или Рамзес Проклятый

Он быстро закрыл за собой дверь. Стук двери удивил женщину. Она развернулась на пятках и снова вытянула руки – для нападения. На миг Эллиота парализовал ужас – так омерзительно было это зрелище. Свет лился с потолка, поэтому картина была полной. Из выеденных смертью глазниц сверкали огромные глаза. В огромной ране на боку белели голые кости. Половины рта не было, из-под оголенной ключицы сочилась кровь.

О господи, как же она страдает! Бедное, несчастное создание!

Издав низкое рычание, женщина направилась к Эллиоту, и он быстро заговорил по-гречески.

– Друг – произнес он. – Я твой друг и могу дать тебе убежище. – Тут память отказала ему, он забыл слова этого древнего языка и перешел на латынь: – Доверься мне. Я не позволю причинить тебе зло.

Ни на секунду не отводя от нее глаз, он потянулся к одному из черных балахонов, висевших на стене. Да, вот что нужно: именно такое бесформенное одеяние, которое носят мусульманки на людях. Оно достаточно велико, чтобы укрыть ее с головы до пят.

Эллиот бесстрашно приблизился к женщине, накинул ей на голову покрывало, обернул его вокруг плеч, и ее руки тут же поднялись, чтобы помочь ему. Она закутала лицо, чтобы не пугать прохожих.

Эллиот вывел ее в коридор, закрыл за собой дверь, чтобы не было видно мертвого тела. Сверху, со второго этажа, доносились возбужденные крики и топот. Голоса раздавались уже в комнате. Нащупав справа от себя дверь черного хода, Эллиот открыл ее и вывел женщину на улицу, под жаркие солнечные лучи.

За считанные минуты они отошли далеко от здания и затерялись в толпе пешеходов – мусульман, арабов и европейцев, – шагающих в самых разных направлениях под звуки автомобильных гудков и вопли запряженных в повозки ослов.

Услышав автомобильный клаксон, женщина застыла, а при виде катившего мимо автомобиля отшатнулась и вскрикнула сквозь стиснутые зубы. Эллиот вновь заговорил на латыни, уверяя, что позаботится о ней и найдет убежище.

Он не знал, понимает ли его женщина, до тех пор пока не услышал произнесенные измученным низким голосом латинские слова.

– Есть и пить, – прошептала женщина, потом пробормотала что-то еще, но что – он не понял: то ли молитву, то ли ругательство.

– Да, – сказал Эллиот ей на ухо. Теперь его латынь лилась свободно, он знал, что его понимают. – Я дам тебе все, что попросишь. Я позабочусь о тебе. Доверься мне.

Но куда ее вести? Только одно место пришло на ум. Надо добраться до старого Каира. Но ведь он не посмеет посадить это существо в такси. Эллиот нанял экипаж. Женщина послушно забралась на кожаное сиденье. А что делать ему? Ведь он задохнется, да и левая нога отказывается подчиняться. Эллиот поставил правую ногу на подножку и, опираясь на правую руку, забрался наверх. Потом, борясь со слабостью и тошнотой, опустился на сиденье рядом со скрюченной фигурой и, с трудом переводя дыхание, сказал кебмену, куда ехать.

Экипаж рванул с места, кебмен кричал на пешеходов и хлестал лошадь кнутом. Несчастное создание, сидевшее рядом с Эллиотом, безутешно рыдало. Лицо женщины было полностью скрыто покрывалом.

Эллиот обнял ее; сквозь тонкую черную ткань он чувствовал холод жестких костей, но не обращал на это внимания. Он крепко прижал несчастную к себе и, преодолевая тяжелую одышку, снова сказал по-латыни, что позаботится о ней, что он ее друг.

Кеб выехал из британского сектора, и Эллиот попытался спокойно поразмышлять. Потрясенный, измученный болью, он так и не смог найти разумное объяснение ни тем событиям, свидетелем которых оказался, ни своим собственным поступкам. Он знал только, что видел чудо и видел убийство, что первое значило для него гораздо больше, чем второе, что он ввязался в историю, из которой вряд ли выпутается.

Джулия еще не до конца проснулась. Она никак не могла понять, чего хочет от нее британский чиновник, который стоит в дверях.

– Арестован? За то, что ворвался в музей? Не верю.

– Мисс Стратфорд, он тяжело ранен. Наверное, произошло какое-то недоразумение…

– Какое недоразумение?

Доктор был в ярости. Если мужчина тяжело ранен, его место в больнице, а не в тюрьме.

– Дайте пройти! – крикнул он человеку в мундире. – Что здесь происходит? Здесь что, тир?

По меньшей мере двенадцать ружей было нацелено на высокого голубоглазого мужчину, стоявшего у стены. Его рубашка пестрела пятнами высохшей крови. Сквозь порванное пальто виднелось голое плечо, на котором тоже запеклась кровь. Мужчина с ужасом смотрел на доктора.