Суд волков

– Здесь их уже не осталось.

– Что ж, поищем в другом месте. Тем более стоит возродить виноградники, раз их тут нет.

Он повел ее в хлев, который совершенно преобразился: полы вымыты, стойла вычищены. Гнилая солома исчезла: ее сменили на свежую. Два быка и коровы были с одной стороны, овцы и баран – с другой. Низкая загородка с дверцей отделяла их от свиней. Тем временем плотник уже навешивал дверь в курятнике.

– Осел не простаивал без дела, – сказал Журде. – Вообще-то с колодцем нам пришлось повозиться. Пришлось чистить его дважды. – Взгляд его омрачился. – Два дня мы ездили за водой в город.

Она поняла.

– Что там было?

– Скелет. Мы его достали и похоронили.

Одному Богу ведомо, какое зловещее сведение счетов привело к тому, что человеческое существо закончило свой земной путь в колодце.

– Мы вычерпывали воду до тех пор, пока она не стала прозрачной. Использовали для поливки капусты, которую мы посеяли.

– А волки? Не нападали они на вас?

– В первую же ночь явились и стали рыскать вокруг. Жозеф с женой вышли и отогнали их вилами. Надо будет построить забор. Собаки годятся, чтобы нагнать страху на лис, но с волками они справиться не могут.

– Я видела двоих ребятишек, – заметила Жанна.

– В поле? Это Бертен и Колина, мои дети. Есть и другие. Всего нас – с детьми – девятнадцать человек.

Жанна покинула Гран-Палю чуть ли не с сожалением, зашла проститься со старшиной Гонтаром и на следующий день в сопровождении Итье и Матьяса направилась в Париж.

Она подвела итог: израсходовано две тысячи сто ливров. Но никогда еще она не была так счастлива, тратя деньги.

6 Морозы и оттепель

С тех пор как уехал Жак, прошло две недели. И от него по-прежнему не было вестей. Жанна рассказала Франсуа о своем путешествии. Он дрожал, слушая о сражении с волками, и временами даже вскрикивал. Описание Ла-Дульсада привело его в восторг.

– Когда мы туда поедем? – с нетерпением воскликнул он.

– Когда замок будет отстроен и когда станет потеплее.

– Деревня пойдет ему на пользу, – одобрила кормилица. – Единственная зелень, которую ребенок видит, это кладбище Сен-Северен! Оттого он такой и бледненький.

Начались снегопады, и мир стал черно-белым. А затем появился Монкорбье.

Она спустилась, чтобы помочь Гийоме, который потерял голос на холоде, и вдруг увидела в окне лавки это веселое и хищное волчье лицо.

Взгляды их скрестились.

Как можно вот так напрочь разлюбить? – спросила она себя. И сама же себе ответила: любишь ведь не только самого мужчину, но и весь его мир. Опьяненная деревней, она еще острее почувствовала отвращение к миру обманчивых наслаждений, добытых мошенничеством, кинжалом, отмычкой или предательством. А Монкорбье вдобавок еще разыскивается за грабеж и убийство.

Все это пронеслось в ее мозгу за одно мгновение.

– Желаете пышку с яблоками или с сыром? – спросила она.

Гийоме, конечно, узнал посетителя, но словно потерял память.

– Любую, какую соблаговолите мне дать, – отозвался Монкорбье, не сводя глаз с Жанны.

Она положила пышку с сыром на поднос и протянула ему. Затем наполнила стакан вином.

– Тебе не следовало возвращаться в Париж, – сказала она. – Прево про тебя не забыл.

– Я был в Бур-ла-Рен и в Анжере. Приехал, чтобы повидаться с тобой.

– Со мной, и не только, – ответила она, раздраженная этими речами, которые считала пустыми. – Приютить тебя не могу. Этот дом будет первым, куда придут тебя искать.

Следующий вопрос она угадала прежде, чем он раскрыл рот, и ответила сразу:

– Экю. Не больше.

Словно озаренная свыше, она увидела, чем были деньги для него и чем для нее. Он свои воровал, а она зарабатывала и обращала в земли, в скот, благодаря им могли жить другие люди. Он стонал от любви – по крайней мере, на бумаге, – но из леса его выгонял голод.

– Ты же богата!

Ответ Жанны прозвучал как пощечина:

– Последний раз, когда я тебя видела, тебе нужны были деньги. Я отдала тебе все, что имела. Твою долю из пятисот экю Наваррского коллежа, Франсуа, я и за месяц не заработаю в моих трех лавках. И не истрачу за шесть.

У Монкорбье вытянулось лицо. Взгляд стал тревожным. Гийоме делал вид, что ничего не замечает. Но явно кое-что слышал.

– Откуда ты знаешь? – пробормотал он.

– Тебе что, назвать имена твоих сообщников? Колен Экайе, Малыш Жан, Ги Табари, дом Никола…

Она обрадовалась, что может осадить его благодаря рассказам Сибуле. Монкорбье побледнел еще больше. Она стояла перед ним, как статуя Правосудия. Он поставил стакан на стойку перед окном, запахнул плащ и ушел не сказав ни слова.