Ночные услады

Топот ног и бряцание оружия должны были бы спугнуть Раймонда, но, к удивлению Эльвины, он не спешил спасаться бегством. Она услышала, как кто-то плашмя ударил Раймонда мечом по спине, и тут раздался голос Филиппа:

— Отпусти ее, ублюдок!

Филиппу вторили другие голоса, и Раймонд нехотя отступил от Эльвины.

— Филипп! — воскликнула Эльвина.

— Вы недовольны тем, что я провожу свободное время со своей женщиной, сэр? — с кривой усмешкой спросил Раймонд, не переставая поглаживать грудь Эльвины.

— Отпусти ее, не то разрублю тебя от макушки до пяток, как ты того заслуживаешь, подонок! — взревел Филипп, коснувшись острием меча широкой груди Раймонда.

— Если ты бросаешь мне вызов, я охотно принимаю его. Девчонка моя, и я готов это доказать над твоим мертвым телом.

Эльвина едва не потеряла сознание, когда Раймонд развернул ее к свету, одной рукой придерживая за талию, другой лапая грудь. До того как она успела высвободиться, прозвучал другой голос:

— Леди Эльвина находится под моим покровительством. Отпусти ее.

Это был приказ короля.

Раймонд подчинился, и Эльвина, освободившись, упала в объятия Филиппа. Одной рукой обнимая ее, другой Филипп выставил перед собой меч.

— Сэр. Этот негодяй едва не лишил меня жизни. Я хочу увидеть его кровь на моем клинке.

— Он лжет! — возразил Раймонд. — Девчонка моя, а он домогается ее. Я требую сатисфакции. Готов скрестить с ним мечи.

Король окинул Раймонда брезгливым взглядом.

— Леди Эльвина не приз и не мешок с деньгами. Она благородная дама, и относиться к ней следует соответственно ее положению. — Генрих скептически покосился на Филиппа, который прижимал Эльвину к себе, не делая тайны из того, что они близки. — Если ты, Раймонд, желаешь турнира, быть по сему — я вижу, Филипп готов принять вызов; но ставкой битвы будет жизнь, а не леди.

Эльвина вскрикнула и спрятала лицо на груди у Филиппа. Король дал добро на смертельный поединок, и Филипп мог пасть жертвой негодяя. Она хотела бы выразить протест, но не могла. Филипп крепко прижимал ее к себе, и Эльвина знала, что он сразится с Раймондом.

Появилась горничная и, накинув на плечи Эльвины плащ, увела ее. Девушка слышала, как Филипп потребовал, чтобы бой состоялся немедленно.

Войдя в свою комнату, Эльвина попросила всех оставить ее. Не успели девушки покинуть комнату, как в дверях показалась Элеонора.

— Генрих утверждает, что ты милое, послушное дитя, — усмехнулась королева, — но ты, кажется, способна наводить страх на ближних. Отчего ты держишь его в неведении?

— Потому что он король, моя госпожа. И еще потому, что он все равно не слушает того, что говорит женщина.

Элеонора догадывалась, отчего Генрих не слушал Эльвину. Как и большинство мужчин, когда в нем говорила похоть, он внимал лишь этому зову и более ничего не слышал.

— В твоих словах есть правда. Я знаю о турнире, но злиться из-за этого глупо. Филипп желает убить Раймонда, как говорят.

— Раймонд ударил его в спину во время боя. Он пытался меня изнасиловать! Почему же мой могучий защитник не убил его ни в первый, ни во второй раз?

— Оттого лишь, что Раймонд — вассал короля, а Филипп — человек чести. Он не убил бы вассала своего господина иначе как на поле битвы. Вот почему Генрих разрешил продолжать поединок до смерти одного из соперников. Он уважает верность Филиппа.

— Значит, он подписал Филиппу смертный приговор! — гневно сверкнув глазами, воскликнула Эльвина.

— Ерунда! — возразила Элеонора, не ожидавшая такой силы чувств от этой юной красавицы. — Филипп лучший воин. Все так считают.

— Ну как вы не понимаете? Раймонд не хочет умереть. Он не вызвал бы Филиппа, если бы опасался погибнуть. Раймонд трус. Он должен был бы сейчас находиться на пути в Нормандию, а он здесь и к тому же сам затеял ссору. Он все подстроил, уверяю вас!

Элеонора задумалась.

— Может, Раймонд искренне верит, что он сильнее Филиппа.

— Раймонд не задумывался об этом. Первое его побуждение — бежать от опасности. Отчего, по-вашему, он попытался убить Филиппа, подкравшись к нему сзади? Нет, Раймонд знает что-то, чего не знаем мы. Он уверен, что Филипп погибнет в этом поединке. Думайте обо мне что угодно, но я убеждена, что за всем этим стоит леди Равенна. Она и ее злая колдунья.

Голос Эльвины сорвался, и она, отвернувшись к окну, спрятала в портьере заплаканное лицо. Наверное, она считала, что перед ней просто ревнивая женщина, но Эльвина была уверена в своих словах.