Рубашка

Нет! В этот раз я не оказался в траншее или на мостике корабля. Я закрыл глаза, откинулся на заднем сиденье, и тьма, которая образовалась в моём мозгу из-за того… что я закрыл глаза… Эта тьма стала вращаться, сначала медленно, потом быстрее и быстрее. «Вертолёты!» – сказал я сам себе. «А вы-то напились в жопу, ваше благородие», – прозвучал во мне трезвый и сильный голос. Он звучал из той части меня, которая не контролирует движения, выражение лица и качество произнесения слов. Он звучал оттуда, откуда я сам наблюдал за собой пьяным и удивлялся сам себе.

Вертолёты! Они настигают выпившего человека даже в самом укромном месте, даже в полной тишине и неге какого-нибудь райского уголка, они проникают в самые защищённые и скрытые частные владения. От них невозможно укрыться!

Можно сбежать от друзей с какого-нибудь банкета. Сбежать, ощущая себя полным сил, и думать, что сегодня удалось не выпить лишнего, что несколько бокалов шампанского, а потом коньяк, довольно много коньяка, но хорошего!.. Это не страшно… Сбежать от всех, броситься в такси и помчаться к той, которая ждёт… Но как только откидываешься на сиденье и закрываешь глаза, тебя настигают вертолёты. Они целой эскадрильей настигают такси, зависают над ним и закруживают и тебя, и машину, и весь город… И тебя уже не дождутся сегодня нигде.

Или весной можно выпить пива с приятелями. А такой тёплый вечер, и сирень, и запахи, и бульвары! Потом поужинать в каком-то ресторане, выпить водки немного. Потом снова гулять и выпить пива. Потом повстречаться с ней и выпить того же, что пьёт она, то есть чего-то сладкого и липкого, проводить её, поцеловать на прощанье, снять с её плеч свой пиджак и пойти по бульвару пешком, а потом сесть на скамейку, чтобы с удовольствием выкурить сигарету. Но только ты сел и расслабился, только затянулся и, вдыхая дым, закрыл глаза, как из-за кустов сирени взмывают вертолёты и скамейка начинает вывинчиваться из земли против часовой стрелки…

Или приходишь домой пьяненький и усталый после долгих разговоров и… ещё разговоров. Дома тихо, чисто, прохладно. Лето! Шторы колышутся возле открытой балконной двери. Ты хвалишь себя за то, что не привёл с собой никого… Думаешь, что умоешься завтра, что завтра примешь душ; а теперь нужно немедленно лечь спать. И ты скидываешь одежду прямо на пол и падаешь в прохладную и свежую постель… Но как только твой затылок касается подушки, в комнату, в балконную дверь, в форточку, срывая шторы, влетают вертолёты.

А если открыть глаза, то лучше не становится… Уже не становится! Глаза не удаётся долго продержать открытыми… и вертолёты проводят новый налёт… А значит, утром тебя ждёт страдание и одиночество в этом страдании.

– А за нами вон тот мерс едет всё время, – услышал я голос водителя.

– Конечно, едет, – сказал Макс, – и будет ехать. А знаешь, что у нас здесь? – Макс показал на свой портфель. – То-то же! Их за нами пять ездило, от остальных мы оторвались, а от этого отделаться не можем. Давай! Если оторвёшься, с меня двойная оплата.

– Да ладно! – спокойно ответил водитель. – Хорош врать-то! Но он правда за нами едет от самого клуба.

– Ну-у-у! А я тебе что говорю, – продолжал Макс. – Так будем отрываться или нет?

– Да как от него оторвёшься?! Это же мерин! И здесь не разгуляешься, – ноющим голосом сказал водитель. – Ну попробую, хотя…

– Не надо пробовать, – сказал я.

Мы уже ехали по Большому Каменному мосту мимо Кремля.

– Давай-ка съедем на набережную, – я говорил очень слабым голосом.

– Я с вами и так уже сколько времени потерял, – чуть не заплакал таксист.

– Хорошо! Езжай, будешь сам машину отмывать, – заявил я.

– Саня, тебе плохо?! – Макс оглянулся ко мне. – Поворачивай, блядь! Чё ты плачешь-то всё время, – сказал он водителю брезгливо. – Не ссы, заплатим мы…

Мы свернули с моста направо, потом повернули под мост и выехали на набережную и остановились напротив Кремля. Я сразу вышел из машины, пересёк проезжую часть и подошёл вплотную к реке.

– Да не ссы ты, не убежим. Стой и жди! Что ж ты за мужик-то такой, – слышал я позади голос Макса. Рядом захрустел снег. Макс подошёл сзади.

– Саня, давай по старинке! Два пальца в рот…

– Погоди-погоди, Макс.

– Молчу!

Мы стояли на свежем снегу. Перед нами была замёрзшая река, а дальше возвышался красиво освещённый Кремль. Снег лежал на зубцах стены и на всех откосах и уступах башен. Надо всем этим висели, как диковинные воздушные шары, купола собора…