Герой иного времени

Стольников обронил:

— Да, Грегуар, ты сильно переменился. Был, уж извини, цыпленок цыпленком, а стал прямо Печорин. Интересные личности к тебе сами тянутся. Что Кавказ с людьми делает!

Я был на седьмом небе и боялся только, что покраснею от удовольствия.

Кискис объявил:

— Всё, больше он не Шотландец. Так и буду его звать: «наш Печорин». Или «наш Байрон». Выбирай!

Тут — пришлось кстати — я получил возможность ввернуть слышанное от Олега Львовича:

— Только не Байрон! Что Байрон? Плешивый толстяк с маслеными глазами.

— Как-как? — переспросил Базиль. — Нет, ты решительно стал оригинален.

— Выпьем за нашего Печорина! — провозгласил Граф Нулин. Он уже не казался мне таким противным, как вначале.

— Так вы находите Никитина интересным? — спросил его я.

— Только в том смысле, что он адски смешон. Я слыхал про него. Человек из очень хорошей семьи, с состоянием, был принят в самых лучших домах. И что же? Потерял всё из-за собственной дурости!

Стольников возразил ему:

— Время тогда было смешное, поэтому, наверное, Никитин смешным не казался. Но сегодня он выглядит нелепо. Так нелепа большая морская рыба, по ошибке заплывшая в реку. Время — оно ведь как вода. Течет, меняется. А Никитин не понял, что вода перестала быть соленой. Раздувает жабры, топорщит плавники. Он — ходячий анахронизм. Экспонат из кунсткамеры.

Вердикт был сформулирован и провозглашен. Об Олеге Львовиче говорить перестали.

Мы ели и пили чуть не до рассвета. Я демонстрировал «блестящим» свою меткость в пистолетной стрельбе, Граф Нулин и Тина представляли пикантную сценку «Влюбленный евнух», Кискис пел серенаду перед запертой спальней своей черкешенки.

В четвертом часу Стольников, зевнув, сказал, что становится скучновато, и «персидский вечер» закончился.

Я шел к себе в «Парадиз», пошатываясь. Сердце мое, что называется, пело, грудь горделиво раздувалась, в ушах стоял звон от вина, криков и пальбы.

Глава 7

Эволюция чувства. На пикнике. Я негоден в любовники. Дары волшебницы. Беседа на отвлеченные темы

Мне теперь грустно и смешно вспоминать траекторию, по которой двигались пылкие чувства молодого человека сороковых годов, — я ведь был совершенно заурядным, как теперь говорят, среднестатистическим продуктом своей среды и эпохи. В ту майскую ночь я не мог уснуть, что нормально для влюбленного. Но первое, что начало волновать мое воображение, — это выгоды, которые мне сулила взаимность предмета обожания. Мне представлялось, каким блестящим поворотом для моей карьеры окажется эта партия. Прикидывал я, увы, и то, какое можно получить приданое. Фигнер был не из вояк, выслужившихся своей саблей, а хорошего старого рода и, по всем приметам, богат. Но постепенно молодая кровь разогналась, ее ток вымыл практические соображения прочь из сердца и мозга; я перестал думать о звездочках на эполетах, о мраморных дворцах — мне грезились объятья, лобзания и прочее, отчего перехватывало дыхание и темнело в глазах.

Наутро, едва позволили приличия, я был у Даши. Генерал уже отбыл в штаб, и она приняла меня запросто. Начался разговор с того, что она долго расспрашивала об Олеге Львовиче и его круге общения. Потом я стал звать ее на пикник (вчера Базиль постановил устроить поездку к Хрустальному водопаду). Сначала Дарья Александровна живо согласилась, но, узнав, что это затея «блестящих», передумала.

— Эта публика мне неинтересна и даже неприятна, — сказала она. — Другое дело, если вы соберетесь куда-нибудь с Никитиным и его друзьями. Тогда прошу меня не забывать.

— Они уехали в горы. Если желаете, можно навестить их завтра вечером.

— Охотно!

Я сказал, что раз она не едет на пикник, то и я остаюсь, но Даша не захотела слушать. Сколько я ни уверял, что это с моей стороны никакая не жертва, она осталась непреклонной — вынудила меня пообещать, что я отправлюсь веселиться со своими «старыми друзьями».

«Она заботится обо мне, хочет, чтобы мне было хорошо, — думал я, расставшись с нею. — Это первый шаг разгорающейся любви!»

В недалекое путешествие к живописному водопаду на горной речке Подкумок отправилась целая кавалькада. К нашей компании присоединилось два десятка кавалеров и дам лучшего серноводского общества. Кискис с Тиной тщательно отобрали участников пикника, и никто не подумал отказаться, несмотря на спонтанность предприятия.