Герой иного времени

— Ты что? — крикнула она.

Он молча показал вниз.

Через низину скорой рысью неслась вереница всадников. Острый взгляд Зары распознал по белой шапочке нану, хоть она и сидела в седле так же, как мужчины.

Нана была слишком умная и хорошо знала свою приемную дочь — догадалась, что та ушла по доброй воле и поведет чужаков хитрой тропой. Плохо!

Аксыр тоже спешился, лег за большой камень и стал раскладывать патроны, вынимая их из газырей. Место, чтобы отстреливаться, было очень удобное. Зару пересадили на одну из освободившихся лошадей. Вместе с афыцыром и урусим они поскакали дальше — до перевала. Там была ровная, хорошо укрытая площадка. Сначала Зара не поняла, почему они не скачут дальше, но потом догадалась. Следующая долина широкая. Чтобы добраться до леса, где много троп, нужно оторваться от преследователей на несколько часов, иначе увидят сверху и все равно догонят. Нужно ждать темноты.

Золотоволосая несколько раз вздрогнула — должно быть, снизу доносились выстрелы. Пока афыцыр батовал лошадей и устраивал сестру в укромном месте, куда не залетит случайная пуля, Зара смотрела, как идет перестрелка.

Нана, конечно, не погнала джигитов под огонь. Они слезли с коней, рассыпались полукругом и потихоньку, перебежками, карабкались по склону. Аксыр с Галбацы постреливали, чтоб джангызцы не лезли слишком быстро. С той стороны не поднималось ни одного дымка — не хотели зря тратить заряды. Вот Галбацы, пригнувшись, перебежал выше, а Аксыр в это время выстрелил. Потом сделали наоборот: отступил старик, а выпалил аварец. Ага, сообразила Зара: так они поднимутся до самого перевала, а к нему преследователям близко не подобраться, потому что перед площадкой голый откос в целых сто шагов. Но как Аксыр и Галбацы сами преодолеют это открытое место?

Оба просто побежали вверх, зигзагами, и Заре впервые стало страшно — вдруг пуля попадет в Галбацы? Афыцыр приложился к винтовке, готовый стрелять, если кто-то высунется, хотя расстояние для хорошего выстрела было слишком большое. К дулу ружья у уруса была приделана странная медная трубка.

Но джангызцы по-прежнему не открывали огня. Она догадалась: боятся палить вверх — не задеть бы приемную дочь Рауф-бека. И страх сразу прошел.

Они все снова были вместе. Галбацы немножко запыхался от бега, Аксыр — нисколько. Он стал что-то говорить, остальные молча слушали.

— Ждем темноты, — объяснил Галбацы. — Потом мы с ним задержимся, а вы поскачете вниз. Не бойся, мы оставим себе двух самых резвых шалохов. Уведем твоих аульцев другой дорогой, а потом уйдем вскачь — не догонят.

Замысел был хороший. Без женщин на быстрых конях они, конечно, уйдут.

Только плохо они знали нану. Сам Рауф-бек, будь он здесь, не придумал бы умнее.

Еще не стемнело, когда от скалы, под которой сидели беглецы, полетели крошки. Урусим сжалась, открыла рот, обхватила голову руками. Зара поняла: по ним стреляют. Но откуда? Не с неба же?

Оказалось, джангызцы зря времени не теряли. Они вскарабкались на крутой утес, торчавший примерно в двухстах шагах от перевала. Оттуда площадку, наверное, было видно, как на ладони. Если б стрелки захотели, уложили бы всех первым же залпом — это они нарочно взяли прицел выше.

На утесе поднялась знакомая фигура, махнула рукой, в которой белел платок. Это была нана. Она что-то крикнула, но издали Заре, конечно, было не разобрать.

— Что? Что? — дернула она Галбацы за рукав.

— Говорит: отдайте девочку, не то всех перебьем.

Он тоже встал, приложил руку ко рту. Зара была с другой стороны и прочла по медленно движущимся губам:

— Только суньтесь! Прикончим девчонку!

Рывком поставил Зару на ноги, приставил ей к горлу кинжал.

— Не бойся, — сказал. — Это я для виду.

— Я и не боюсь. Но теперь мы не можем уйти. Ночи лунные. С такого расстояния они в два счета прикончат вас с Аксыром. И афыцыра. Скажи всем, чтоб прижались ко мне ближе.

Он поговорил немного с Аксыром. Снова стал кричать, но теперь приложил ко рту левую руку (в правой был кинжал), и Зара ничего не разобрала. Нана ему отвечала. Переговоры продолжались долго. Пока Галбацы не смотрит, Зара сунула руку ему за пазуху — гладила ангела, а один раз погладила твердую грудь своего будущего мужа.

Наконец (солнце уже садилось) на чем-то условились.

— Придется тебя им отдать. Сама видишь — другого выхода нет, — сказал Галбацы. — Уговор такой: все кроме нас с тобой уходят. Мы должны развести костер и сидеть все время на виду. С первым лучом солнца я стану пятиться вон к тем камням, держа тебя на прицеле. Там сяду на коня. Они обещают, что не станут преследовать. Наверно, обманут, но это все равно. Вряд ли кто меня догонит. А кто догонит — пожалеет.