Поводыри на распутье

Фань улыбнулся.

«А что будешь делать ты, Безуглов? У тебя запасной емкости нет…»

Мысль немного подняла настроение.

Китаец еще раз оглядел место, на котором пропали следы русского. Внимательно оглядел, очень внимательно. И улыбнулся. Безуглов неспроста исчез именно здесь.

Фань чувствовал дыхание родной Традиции. Чувствовал сердцем, душой. Он прошептал несколько слов и начертал перед собой иероглиф. Сосредоточился. Глубоко вздохнул. И вдруг понял, что очертания скал становятся нечеткими, смазанными. Расплывался перед глазами луноход. Погасли звезды, но тьма не наступила. И паника не пришла, ибо острый ум мастера подсказал, что цель достигнута. Он стоит на пороге.

– Передайте на Землю, что я приступаю к выполнению главной миссии, – хрипло приказал Фань, не задумавшись о том, услышат ли его.

И сделал шаг вперед.

И пошел, не оставляя за собой следов.

Воздух…

Конечно, на самом деле содержимое баллонов правильнее называть дыхательной смесью, но сейчас Петр плевать хотел на точные формулировки.

У него заканчивался воздух.

На экране забрала мигали красные иероглифы. Вот ведь странно: скафандр разработан и сделан русскими, а все управление – на китайском… Впрочем, и на это Петру было плевать. Он знал, о чем предупреждала красная надпись. Пусть бы она мигала на английском, или на фарси, или на хинди.

«Опасно низкий уровень дыхательной смеси!»

Вот что там было написано.

«Тебе осталось жить минут пятнадцать, парень…»

В переводе на русский.

Не помогла техника «экономного дыхания», которую он изучил много лет назад и которой превосходно владел. Нет, разумеется, помогла! Иначе он не продержался бы так долго, иначе сдох бы еще несколько часов назад. Но накатила усталость, вызванная бесконечным бегом по поверхности Луны, отработанная техника пошла к черту, и расход смеси стал таким же, как у обычного, загнанного до предела человека. И сейчас, когда перед глазами мигают красные, как знамя Поднебесной, иероглифы, не имеет значения тот факт, что он способен контролировать свое дыхание. Скоро нечего будет контролировать.

Примерно час назад он начал спотыкаться. Едва не потерял равновесие. Чуть было не напоролся на острый обломок скалы. Но заставил себя продолжить движение в прежнем темпе.

Он умел заставлять себя.

Он был сильным человеком. Даже здесь, в чужом мире, он был способен на многое, но, к сожалению, большую часть сил приходилось тратить на маскировку.

И у него заканчивался воздух.

И перед глазами плыли разноцветные круги, сквозь которые мерцала убийственно красная надпись.

И подгибались ноги.

Хотелось лечь в пыль и закрыть глаза.

Он понял, что давно уже не бежит, а, шатаясь от усталости, упрямо бредет в никуда. Что губы искусаны в кровь. В ушах шумит…

И воздух почти закончился.

Потому что надпись не мерцает, а горит не переставая.

«Я проиграл…»

Он остановился и поднял голову.

И увидел дворец.

– Нежный, словно нарисованный тончайшей кистью гениального художника, – хрипло произнес Ляо. – Огромный, как десять императорских дворцов. Чарующий. Незабываемый.

Старик вновь переживал давний момент.

– Дворец окутывало золотистое сияние, и над ним не было видно ни одной звезды. Мне показалось, он занимает все плато.

А перед воротами, на небольшой полянке, росло высокое коричневое дерево, круглый год испускающее нежный аромат.

А неподалеку, на площадке, выложенной гладким отполированным камнем, на резной скамеечке сидел Лунный Заяц и толок в каменной ступке порошок бессмертия.

На глазах Ляо выступили слезы.

Полковник Фань Чи снял шлем, медленно приблизился к Лунному Зайцу и поклонился со всем почтением, положенным в данном случае.

– Ты проделал долгий путь, человек по имени Фань Чи, – заметил Заяц, не отрываясь от своих трудов. – Ради чего?

– Я хочу служить, – тихо ответил Фань. И огонь настоящей веры сверкнул в его глазах. И голос окреп: – Вечно!

– Вечность – тяжелая дорога, человек по имени Фань Чи, – произнес Лунный Заяц и посмотрел Фаню в глаза. – Гораздо тяжелее той, что ты прошел.

– Я принял решение и не отступлю! Мое время будет отдано Традиции!