Поводыри на распутье

Старик выключил коммуникатор и посмотрел на гостя.

– Хороший чай, – похвалил Дрогас, прихлебывая поданный напиток. – Чтобы правильно заваривать зеленый чай, нужно быть мастером. Чтобы правильно заваривать черный – гением.

Абдурахман никак не отреагировал на лесть. Молча взял кусочек халвы, разжевал, не сводя глаз с Дрогаса, проглотил.

Старик не собирался обсуждать достоинства чая, и то, что встреча началась с просмотра новостей, не было случайностью: новостные каналы не жалели эфирного времени для демонстрации пылающей Аравии.

– Мне кажется, события развиваются так, как должны, – осторожно произнес Стефан.

– Гибнут мои братья, – помолчав, сказал Абдурахман.

– Вас это беспокоит?

– И не только меня.

«Проклятый торгаш!»

Снаружи – предельно вежливая улыбка. Внимание к каждому слову, что цедит хозяин дома. Внутри…

«Черномазая вонючка!»

Абдурахман раздражал Дрогаса с первого дня знакомства. Бесили многозначительные паузы и мудрые взгляды, словно не с посредником мелким разговариваешь, а с шейхом. Бесило нежелание решать вопросы через «балалайку» или незарегистрированный коммуникатор, приходилось рисковать и приезжать на встречи лично. Бесило понимание, что старый пень, а точнее, те, кто за ним стоит, ведут свою игру, в которой Стефану готовилась роль лоха. Все бесило. Но Дрогас был слишком умен, чтобы демонстрировать собеседнику свое истинное отношение.

А на встречи он всегда приезжал без предупреждения. И обязательно высылал вперед помощников, тщательно проверяющих окрестности лавки на предмет засады.

– Люди устали, – негромко продолжил Абдурахман, перебирая четки. – Есть жертвы. Считается, что надо постепенно заканчивать…

– Понимаю, – вежливо кивнул Дрогас.

Он на самом деле все прекрасно понимал. Благодаря его деньгам и оружию аравийские канторы решили свои локальные задачи, здорово потрепав конкурентов из Кришны. Теперь они собираются вернуться к мирной жизни и насладиться плодами победы.

Что расходилось с планами Стефана.

– Человек из СБА сказал, что, если к вечеру в Аравии не станет тихо, они введут безов и начнут резню.

– Так и сказал: резню? – с притворным удивлением осведомился Дрогас.

– Не пытайтесь казаться глупее, чем вы есть, Альфред, – сухо попросил Абдурахман. – Вы понимаете, что резня начнется сразу же, как только безы войдут на территорию: людям это не понравится.

Что и требовалось Дрогасу – кровь. Но у аравийцев хватило мозгов остановиться и не идти под пули карателей. Точнее, им кажется, что они смогут остановиться…

В принципе, можно заканчивать встречу, но Стефан хотел выяснить еще кое-что, а потому медлил:

– Предположим, я смогу существенно доплатить.

– Насколько существенно?

– В два раза, – после паузы ответил Дрогас.

– Вам нужна еще одна горячая ночь?

– Да.

– Я передам ваше предложение, – кивнул старик. – Приезжайте сегодня вечером, поговорим.

– Во сколько? – уточнил Стефан.

Сомнений не осталось: аравийцы собираются сдать его безам.

* * *

анклав: Москва

территория: Болото

разгар дня

хорошее время для небольшой встряски

– Короче, так, – сообщил Петруха, – таксист, которого урод взял у «Мозаики», довез его до границы Сити. Мы могли бы потерять след, но, на наше счастье, водила остановился перекусить и увидел, что урод прошел несколько шагов по улице и взял другую тачку. Таксист, разумеется, обиделся, а потому охотно отвечал на наши вопросы.

Тимоха хмыкнул, но промолчал.

– Мы вытащили из его «балалайки» номер другой тачки, нашли ее водилу, и теперь у нас есть адрес урода. – Петруха выдержал театральную паузу. – Его зовут Хасим Банум. А живет он на Болоте.

Тимоха вновь хмыкнул, но Петруха понял, что старший брат доволен.

– Полчаса назад он вернулся домой.

– Откуда? – немедленно поинтересовался Тимоха.

– Ты не поверишь, – хохотнул Петруха. – От модельера.

– На фига уроду модельер? – недоуменно спросил Тимоха и почесал живот, прикрытый серой майкой с едва видной надписью: «Собственность федеральной тюрьмы «Кресты».

Одевался старший Бобры без претензий, чаще всего в военную форму и упомянутую майку, а потому искренне не понимал, что приличному человеку делать у модного портного.

– Может, он голубой? – предположил Петруха.

Средний брат к вопросам внешнего вида подходил с большим вниманием, но познаниями решил не хвастаться, дабы не дразнить старшего.