Дитя Ойкумены

Остановившись, герцог оглядел Фому с ног до головы.

– Юноша, вы точно не ментал? У меня такое ощущение, что вы покопались в моей голове. Был проект, не спорю. Я принял в нем деятельное участие. Отправляли. Обучали. Под гарантии возвращения и трудоустройства на родине.

– И что же? – не выдержал Фома.

– В прошлом году проект закрыли. Вернувшиеся не выдерживали. Бежали, спивались… Вплоть до случаев суицида. Уехали детьми, получили достойное образование – не ларгитасское, но все-таки – и с блистающих высот рухнули в «дичь средневековья», как выразился один из них. Шок, ужас; неприятие сословных ограничений. Жгучий стыд за свое происхождение. Так стесняются матери-пьяницы…

На миг Регине почудилось, что герцог говорит о себе. Он ведь тоже надолго покидал Террафиму. Учился, путешествовал по всей Галактике. Но Оливейра ведь нашел силы вернуться! Может быть, потому, что сословные ограничения – не для него? Дворянин, гранд, землевладелец. А сын пивовара, пусть с университетским дипломом – кем он будет на родине? Когда за косой взгляд тебя положат под плети? Велят повесить? Или смертная казнь у них уже отменена?

– …те, кого отправляли учиться в более зрелом возрасте…

Оливейру прервал аккорд органа.

– Прошу меня извинить, – герцог извлек коммуникатор, активировав «приват-режим». – Что? Да, хорошо. Через десять минут. Сеньориты, умоляю о снисхождении. Выставку посмотрим в другой раз. Спасибо за приятную беседу, юноша. Увидимся на вечернем просмотре.

Фома проводил Оливейру растерянным взглядом.

– Он не обиделся? – жарко зашептал парень, приобняв девушек за плечи. – Больная тема, да? Я ж не знал… Гляньте, пока он не ушел! Обиделся или нет? Вы же можете!

Молодой арт-трансер выглядел таким несчастным, таким обескураженным, что Регина невольно потянулась к уходящему герцогу. Но вовремя остановилась.

– Дурачок ты, Фома! Если бы он обиделся, он бы тебя на дуэль вызвал!

– И насмерть заколол! – поддержала Линда.

– Ну, это еще неизвестно, кто кого! – Фома подбоченился. – У меня первый разряд по фехт-комбату! В классе один-три…

Регина не удержалась и фыркнула. Герой, ну просто герой! Мужчины – вечные мальчишки, в любом возрасте. За ними глаз да глаз… Тут ее разобрал вовсе уж неприличный хохот. Вся троица стояла у входа в выставочный зал, и прямо над их головами, похож на моллюска в раковине, моргал декоративный «глаз». Дальше, под аркой, танцевала первая скульптура – красотка из полипласта. «Эссандра. Дыхание Осени», – значилось на табличке. Среагировав на внимание посетителей, динамический режим усилился. Танцовщица вскинула руки над головой, кудри ее взвихрились, словно от ветра. В воздухе закружились листья: охра, багрянец, киноварь…

– Глядите, буклеты. Трейлер «Мондонга».

Фома взял буклет со столика и развернул демо-сферу.

VI

– Это Мондонг, – говорит хриплый, неприятный голос.

На черной, пронизанной искрами бархотке вращается шар. Желтый бриллиант с зеленью отдельных граней. Демантоид, ценнейший из гранатов: сплав золота и изумруда. Кусок старой бронзы покрыт налетом патины. Зернистая терракота заляпана ярь-медянкой. Пустыни и саванны. Океан песка; море травы.

Кружится во мраке планета.

– Это Мондонг, – повторяет голос.

Планета превращается в голову человека. Волосы свернуты в маленькие, туго закрученные спирали. Кажется, что голова усыпана горошинами черного перца. Лицо-треугольник. Кожа цвета сухой листвы, вся в морщинах. Нос приплюснут, громоздятся утесы-скулы. Уши без мочек. Тонкие губы кривятся в усмешке идиота.

– Овакуруа. Здесь их дом.

Начинается музыка: чуждая, раздражающая. Барабаны. Стук палочек. Хлопки ладоней. Воет тетива лука. Две ноты чередуются в странном порядке. Трещат коконы мотыльков, наполненные семенами. Гнусавит бамбуковая флейта. Так звучал бы оркестр, настроенный на дождь.

• – Новая луна,
• Тихая луна,
• Покажи мне
• Тайные письмена,
• О которых поет тишина…

– Овакуруа не лгут, – шепчет голос. За музыкой его почти не слышно. – Овакуруа не избирают вождей. Не страдают от эпидемий. Овакуруа злопамятны. Им неизвестны деньги. У них нет домов. У них нет страха перед будущим. У них есть страх перед мертвецами. Предков овакуруа ненавидят. И хранят девственность души. От рождения до смерти…

Планета-голова надвигается, делается ближе. Еще ближе. На краю пустыни, которая недавно была щекой, виден современный научный городок. Дома, выращенные из модульных эмбриотектов. Двухэтажные лаборатории. На крышах – блюдца гиперсвязи. Водоочистная станция. Жилые коттеджи. Рощица акаций. Кусты молочая.