Оптимисты

Пока Клэр была в ванной, он ждал ее на лестнице, разглядывая красно-бурое пятно в углу, где проступила сырость. В ванной загромыхали трубы, лихорадочным водопадом прошумел слив. На пороге показалась Клэр в красном халате; словно позируя, она на секунду задержалась в дверях, но дурацкие очки выдавали ее истинное состояние — больная женщина, которую не красят даже подчеркивавшие раньше ее прелесть вещи.

— Иди первый, — сказала она.

Он вошел в ее спальню. Там уже горели верхний свет и настольная лампа (интересно, сколько им придется платить за электричество?). Клэр сняла халат. Под халатом на ней была белая ночная рубашка до колен. Халат повесить было некуда; Клем забрал его и пристроил на спинку кровати. Забравшись в постель, она натянула одеяло и спросила:

— А ты что будешь делать?

— Я? Понятия не имею. Тебе принести что-нибудь?

— Может, почитаешь мне?

Книг в комнате не было. Он спросил, не сходить ли за одной из книг с ее стола. Она помотала головой, перекатывая ее на подушке, как маленькая девочка. Он прошел в другую спальню, где раньше, должно быть, спал со своей худой женой бывший жилец, и вытащил из своего чемодана книжку, позаимствованную в комнате Фрэнки. Это был путеводитель по Италии, купленный, думалось ему, или полученный в подарок в преддверии очередных южных каникул семейства Харвуд (уголки некоторых страниц загнуты, на полях тут и там отпечатки пальцев, измазанных кремом для загара). Италия была ему неизвестна. Он несколько раз сидел между рейсами, клюя носом на скамьях для транзитных пассажиров, в римском аэропорту. Пакистан, Бразилию, Северную Ирландию он знал лучше. Эту книгу он прихватил, потому что, перелистывая ее страницы, легко было погрузиться в дремоту — она предлагала неопасное романтическое путешествие, в котором безымянного героя всюду ожидал столик в ресторане с хорошей репутацией, проветренная комната со знаменитым видом на море и горы.

Он вернулся к Клэр. Стула в комнате не было. Отодвинув халат, он присел на край кровати. Показал ей обложку книги; потом, как и прошлым вечером, открыл ее наугад и начал читать. «Монтальчино, с его крепостными стенами и сказочным средневековым замком, издавна привлекает любителей тосканских городов…» Останавливаться лучше всего было в «Отеле де Капитани». В августе проводился костюмированный фестиваль и соревнования по стрельбе из лука. Он перечислил рестораны, выставленные в местном городском музее статуи Мадонны, описал окрестные виноградники, прочел расписание автобусов из Сиенны. (Уснула она? Кажется, среди ее лекарств был запас какого-то снотворного, темазепам или еще что-то.) Дальше шли целительные серные источники Баньи Виньони, фасад собора эпохи Возрождения в Пьензе, отделанный тремя слоями истрианского мрамора. Он шепотом окликнул ее, потом — еще раз. Не услышав ответа, потихоньку приподнялся с матраца, на цыпочках пробрался к двери и выключил верхний свет. Под бирюзовым абажуром, дрогнув на мгновение, осталась гореть настольная лампа.

На кухне он допил остатки белого вина, потом вернулся наверх и вытащил из переднего отделения чемодана коричневый конверт, ловко подсунутый ему Фрэнком Сильверменом в аэропорту Торонто. Он вскрыл его на обеденном столе. В конверте было шестнадцать бумажных листов. Он разложил их веером на поверхности. «Может, ты сможешь что-нибудь с этим сделать», — сказал ему Сильвермен. Сделать что? Закончить статью? Написать вывод, который он не мог или не хотел найти? Он принялся разбирать непронумерованные страницы. На каждой из них были следы яростной правки, в некоторых местах — исправления исправлений, каждое последующее — более невразумительное, чем предыдущее. В поисках начала он обнаружил пару страниц с подробным описанием колониальной истории, противостояния сил, партий, фракций, секретных комитетов, усиления экстремизма.

Даже жена президента говорила об этом: о необходимости выловить всех внутренних врагов и уничтожить их без пощады. Был организован сбор оружия, почти нескрываемые тренировки группировок для войны против соседей…

Еще на одной странице — зарисовки природы страны. Усеянные террасами холмы, изрезанный рельеф вулканических склонов, заброшенные плантации, ослепительная зелень банановых деревьев, болота, ржавые железные крыши домов, выжженные до красноты грунтовые дороги, стремительные реки, несущие с верховьев бурый ил. Вот как была описана гостиница «Бельвиль»: