Царица проклятых

С течением веков и тысячелетий я в отличие от многих из вас ни разу не уходила под землю. Я никогда не сталкивалась с безумием и с потерей памяти, что нередко встречалось среди старейших, которые часто, подобно Матери и Отцу, превращались в погребенные под землей статуи. С самых ранних времен не было ни ночи, чтобы я открыла глаза, не зная своего имени, чтобы я глянула на окружающий мир непонимающими глазами, чтобы я не ухватилась за нить собственной жизни.

Но дело не в том, что мне никогда не угрожало безумие. Не в том, что меня никогда не одолевала усталость. Не в том, что скорбь не придавала мне горечи, что меня не сбивали с толку тайны или что я не знала боли.

Дело в том, что я должна была охранять семейную летопись, заботиться о собственных потомках и вести их по жизни. Таким образом, даже в самые мрачные времена, когда человеческая жизнь казалась мне чудовищной и невыносимой, а перемены в мире – недоступными моему пониманию, я обращалась к семье как к источнику, из которого ключом бьет воля к жизни.

И семья помогала мне понять смысл и значение ценностей и страстей каждой новой эпохи, семья вела меня в чужие земли, куда я, возможно, никогда не осмелилась бы отправиться в одиночку, семья посвящала меня в сферы искусства, которые иначе могли бы испугать меня, семья вела меня вперед сквозь время и пространство. Мой учитель, моя книга жизни – семья была для меня всем.

Маарет замолчала.

Казалось, что она хочет добавить что-то еще. Но она поднялась из-за стола. Она обвела взглядом всех присутствующих, потом посмотрела на Джесс.

– Теперь пойдемте со мной. Я хочу показать вам, во что превратилась моя семья.

Все молча встали, подождали, пока Маарет обойдет вокруг стола, и последовали за ней. Они пересекли металлическую площадку лестничного колодца и вошли в другое просторное помещение со стеклянной крышей и прочными стенами, также расположенное на вершине горы.

Джесс появилась последней и уже перед тем, как войти в дверь, знала, что она там увидит. Ее охватила острая боль, боль, полная воспоминаний о счастье и незабываемых желаниях. Это оказалась та самая комната без окон, где она давным-давно побывала.

Как ясно припомнила она каменный очаг и темную кожаную мебель, в беспорядке расставленную на ковре, атмосферу сильного и тайного возбуждения, бесконечно превосходящего ее воспоминания о материальном мире, которое с тех пор неустанно преследовало ее, словно призрак, погружая в полузабытые сны.

Да, огромная электронная карта мира с распластавшимися континентами, усеянная тысячами светящихся лампочек.

А три оставшиеся темные стены на первый взгляд казались покрытыми сеткой из черной проволоки, но потом вдруг выяснилось, что это вовсе не проволока, а нарисованная чернилами бесконечная лоза, не оставившая ни одного свободного дюйма между полом и потолком, из одного корня в углу разросшаяся миллионами крошечных, роящихся ответвлений, каждое из которых окружено аккуратно выписанными именами.

Мариус задохнулся, повернувшись и переведя взгляд с огромной светящейся карты на плотное, изящно нарисованное семейное древо. Арман тоже слабо улыбнулся, в то время как Миль сердито нахмурился, хотя в действительности он был изумлен.

Остальные молчали, Эрик был знаком с этими тайнами, у Луи, самого человечного из них, в глазах стояли слезы. Дэниел глазел на стены с неприкрытым любопытством. Но Хайман, чьи глаза заволокла печаль, смотрел на карту, словно не видел ее, словно все еще был погружен в прошлое.

Габриэль медленно кивнула и издала короткий возглас, выражающий одобрение, удовольствие.

– Великое Семейство, – просто согласилась она, взглянув на Маарет.

Маарет кивнула.

Она указала на огромную карту мира, занимавшую всю южную стену.

Джесс проследила за широким разрастающимся шествием лампочек, движущихся по карте, – они выходили из Палестины, распространялись по всей Европе, переходили в Африку, в Азию и на оба континента Нового Света. Мигали бесчисленные разноцветные огоньки, Джесс намеренно затуманила зрение и в огромном размытом пятне увидела, как на самом деле разрасталась семья. Она увидела и старые названия континентов, стран и морей, золотыми буквами написанные на стекле, покрывавшем эту трехмерную иллюзорную модель гор, равнин и долин.

– Вот мои потомки, – сказала Маарет, – потомки Мириам, нашей с Хайманом дочери, дочери моего народа, чья кровь текла во мне и в Мириам, – их существование, как видите, было прослежено по материнской линии на протяжении шести тысячелетий.