Осада, или Шахматы со смертью

— Почему я так поступаю — это мое дело, капитан. Резоны с вами обсуждать не стану.

Корсар некоторое время стоит молча, глядит на нее неотрывно и очень серьезно.

— Видите ли, сеньора… Или лучше обращаться к вам «сеньорита»?

— «Сеньора» меня устроит.

— Так вот, сеньора, видите ли, какое дело. Вы и дон Эмилио вкладываете в наше предприятие деньги, которые могли бы использовать иначе. Я — все, что у меня есть. Если что пойдет не так, вы теряете только инвестицию…

— Не забудьте еще и о доверии к нам как к арматорам.

— Да, конечно. Но его нетрудно и восстановить. Есть чем. Я же вместе с судном потеряю и жизнь.

Лолита очень медленно поворачивает голову. Выдерживает, не мигая, пристальный взгляд.

— Я так и не поняла, к чему был нужен этот разговор. И что именно вам так уж надо было мне объяснить.

Вот теперь впервые за все время что-то дрогнуло в его лице — пусть и на мгновение. Скользнула легчайшая тень какой-то неловкости — вроде той, какая возникает, когда наденешь дурно скроенный костюм. Или, применительно к этому капитану, наоборот — хорошо сшитый, не без злорадства подумала она. А Пепе Лобо, поглядев зачем-то на свои руки — широкие ладони, крепкие пальцы, квадратные ногти, — отвел глаза, обвел ими зал. Только сейчас Лолита Пальма заметила, что на нем — тот же самый потертый на локтях сюртук, в котором впервые увидела его на улице Балуарте: тщательно вычищенный, с отутюженными лацканами, но — тот же самый. Да и сорочка, свежая и накрахмаленная, повязанная черным тафтяным галстучком, слегка обмахрилась по вороту. И неведомо почему это умилило Лолиту. Хотя в ее случае умиление, тотчас спохватилась она, пожалуй, неуместно. Излишне. Если не опасно. Надо подыскать верное слово. Хорошо, пусть будет «тронуло». Это годится. Ну или «смягчило».

— Я и сам, по правде сказать, не знаю, — отвечает моряк. — Я говорить не мастер и не любитель… И вот однако же, по причине, которую осознать не могу, чувствую надобность объясниться с вами.

— Со мной?

— С вами.

Лолита, еще не конца поборовшая прежнюю неловкость, теперь почти с облегчением чувствует прилив раздражения:

— Надобность? Объясниться? Со мной? Капитан, не много ли вы на себя берете?

Повисает молчание. Пепе Лобо теперь смотрит на нее задумчиво. Похоже, ему приходилось убивать людей, думает она внезапно. И, убивая, он смотрел на них этими вот кошачьими бесстрастными глазами.

— Не стану вам более докучать, — произносит он неожиданно. — Простите, что обеспокоил, донья Долорес… Или прикажете отнестись к вам: «сеньора Пальма»?

Напряженно выпрямившись, она постукивает сложенным веером по ладони, чтобы скрыть смятение. А смятение — оттого, что пришла в смятение. В ее-то годы! Она! Владелица фирмы «Пальма и сыновья».

— Относитесь как хотите. Только с уважением.

Капитан, отдав легкий поклон, делает шаг и, поравнявшись с ней, вдруг останавливается. Поворачивается вполоборота. Он все еще как будто раздумывает. Потом поднимает руку, как бы прося о перемирии.

— Во вторник ночью снимаемся с якоря. Если, конечно, ничего не стрясется, — говорит он едва ли не шепотом. — Может быть, вам любопытно будет побывать на «Кулебре»? Вместе с доном Эмилио и Мигелем, разумеется.

Лолита Пальма выдерживает его взгляд невозмутимо. Не шевельнув бровью.

— А что же, позвольте узнать, мне может быть любопытно? Я видела и не такие корабли.

— Но это ведь и ваш корабль. А моим людям полезно убедиться, что один из судовладельцев… как бы это сказать… женщина.

— Все равно не понимаю, зачем это нужно.

— Ну, это непросто объяснить… Скажем так никогда не угадаешь, что и когда в жизни пригодится.

— Я предпочитаю не знакомиться с вашими людьми.

Кажется, это «вашими» заставило корсара задуматься. Но в следующую минуту он пожал плечами и улыбается теперь рассеянно, словно находится уже не здесь, а где-то совсем в другом месте. Или по пути туда.

— Они не только мои, но и ваши. И могут сделать вас богатой.

— Вы все спутали, сеньор Лобо. Я и так богата.

Оставив корсара, она попрощалась с доном Эмилио и Мигелем, с Фернандесом Кучильеро, с Куррой Вильчес и кузеном Тоньо. Тот вызвался было проводить ее до дому, но Лолита не разрешила. Тебе здесь хорошо, а я живу в двух шагах. В вестибюле, покуда швейцар подавал ей плащ, она столкнулась с капитаном Вируэсом. Он тоже уходит: к рассвету должен быть в расположении, на Исла-де-Леоне. Вместе они спустились по ярко освещенной лестнице и оказались на улице. Прошли сквозь толпу зевак, сбежавшихся со всего квартала и стоящих у ворот, над которыми горят факелы. Лолита набросила на голову широкий капюшон черного бархатного плаща. Офицер, как положено, шагал слева от нее, надев шляпу, накинув на плечи шинель и взяв саблю под мышку. И по дороге Вируэс удивился, что его спутницу никто не провожает.