Гротеск

Юрико оборвала мои размышления:

— Кадзуэ! Можно мне все-таки здесь подежурить? Нет — так я на станцию.

— Не пойдет, — отрезала я. — Станция Синсэн тоже моя территория. Я ее от Леди Мальборо получила, так что без моего разрешения ты здесь ничего не можешь.

— А кто это — Леди Мальборо? — спросила Юрико, глядя на статую Дзидзо. Видно было, что на самом деле это ее совершенно не интересует.

— Бабка, которая стояла здесь до меня. Вышла в отставку и вскоре отдала концы.

Юрико рассмеялась, демонстрируя зубы, пожелтевшие от табака:

— Собачья смерть. Интересно, а что с нами будет? Мне, к примеру, кажется, что меня укокошит какой-нибудь клиент. И с тобой такая же история может случиться. Такая уж у нашей сестры судьба. Вот появится эдакий любитель чудовищ и прирежет нас с тобой. Или удавит.

— Ну вот, завела на ночь глядя! Нельзя о чем-нибудь повеселее? Позитива хочется.

— А разве это негатив? — Юрико покачала головой. — Просто я уже больше двадцати лет занимаюсь этим делом. Разобралась, что представляют собой мужики. Или, может, что мы собой представляем. В глубине души они терпеть не могут баб, торгующих собой. А бабы ненавидят мужиков, которые их покупают. То есть ненависть взаимная, и дело доходит до убийства, когда она переливается через край. Вот я и жду этого дня. Трепыхаться не буду, захочет — пусть убивает.

Ненавидят ли меня Ёсидзаки и Араи? А садист Эгути? Я не понимала Юрико. Неужели она в самом деле видела впереди ад? Но что касается меня, то временами я получаю удовольствие от торговли своим телом, хотя подчас это всего лишь примитивное средство заработать денег.

Юрико показала на Дзидзо:

— Терпеть его не могу. У него такой вид… будто он все знает. Наверняка мужик изобразил. Баба такого никогда не слепит.

На лав-отеле горела неоновая вывеска. В ее свете лицо Юрико на секунду предстало почти в божественном ореоле, напомнив о том, какой потрясающей красавицей она была в школе. Мне показалось, что время повернуло вспять.

— Юрико! Ты действительно не любишь мужчин? Я думала, ты без них жить не можешь.

Она обернулась и посмотрела мне прямо в глаза. Передо мной снова было лицо уже немолодой, располневшей женщины.

— Мужиков терпеть не могу. Но люблю трахаться. А ты, верно, наоборот?

Значит, я люблю мужиков, а не секс? И на панель пошла, только чтобы к ним поближе? Выходит, это неправильно? Слова Юрико крепко меня задели.

— Нам с тобой надо объединиться, стать одним человеком. Тогда все пойдет как надо. Классная будет жизнь. Хотя какой смысл быть бабой при такой жизни? — Юрико щелчком отбросила окурок. — Ну так что, Кадзуэ? Когда можно пристроиться здесь, на уголке?

— Вот уйду — тогда пожалуйста. У меня последняя электричка на Фудзимигаоку в двенадцать двадцать восемь. После этого можешь хоть всю ночь дежурить.

— Вот спасибо, подруга. Добрая душа, — саркастически проговорила Юрико. — С чего это ты так раздобрилась? А-а! Школьную дружбу вспомнила! Или потому что я с твоей сестрой вместе училась?

— Ни то ни другое. Просто мне нужна дублерша. Не хочу, чтобы в мое отсутствие кто-то захватил это место.

Юрико рассмеялась:

— Дублерша? Ой, боюсь! Небось, якудза к тебе подъезжали?

Надо же! В самую точку! Я решила увести разговор в сторону.

— Ничего подобного.

— Ладно. Хрен с ними. Чему быть, того не миновать. И потом, для якудза мы не особо привлекательный объект. Так что вряд ли нас будут доставать.

— Может, и так.

— Ого! Обиделась? Что, гордость твою задела? — сочувственно поинтересовалась Юрико.

Настроение она мне испортила. Еще сочувствовать мне будет! Подумаешь, фигура!

— Ладно, ступай отсюда. Время свое ты знаешь. А я пока делом займусь.

— Все, все. Удаляюсь.

С этими словами она зашагала к станции Синсэн. Полы ее плаща разлетались на ветру. Я раздраженно посмотрела на Дзидзо. Было ощущение, будто Юрико заразила своим присутствием и меня, и землю, на которой я стояла.

— Дзидзо, дорогой! Неужели я чудовище? Как получилось, что я стала чудовищем? Скажи. Объясни, пожалуйста!

Конечно, Дзидзо промолчат. Я подняла глаза на вечернее небо, подкрашенное розовым цветом неоновых огней Догэндзаки. Где-то высоко шумел ветер. С каждой минутой становилось все холоднее. Легкая безмятежность, что обычно охватывает меня в сумерках, сменилась тягостью зимней ночи. «Вот появится эдакий любитель чудовищ и прирежет нас с тобой. Или удавит», — звенело в голове пророчество Юрико. Мне стало страшно. Я не боялась мужчин, я боялась себя. Того чудовища, в которое превратилась. И обратно, похоже, хода уже нет.