Гротеск

А какую землю? Что тогда такое мой оргазм? И мимолетный триумф победительницы? Мне снова стало противно, как только что в туалете. Почему? Ну почему?! Это и есть земля. Хотелось навеки остаться в пережитой мечте, в том сне, где я владела миром.

— Я ухожу.

Собравшись, я сунула ноги в туфли и обернулась. Никто из мужиков не посмотрел в мою сторону.

К Дзидзо я вернулась полдвенадцатого. По идее, вот-вот должна была подойти и Юрико. Взглянув на часы, я обвела взглядом улицу. Никого. От холода и усталости во мне закипало раздражение. Я вырвала листок из записной книжки и написала Юрико записку:

Я ушла. Боюсь опоздать на электричку. Сегодня обслужила трех иностранцев. Всех вместе. Конечно, я шлюха последняя, но только в этот момент я чувствовала, будто мир принадлежит мне. Почему? Объясни, если знаешь.

Я положила записку на постамент Дзидзо, но, передумав, порвала ее. Глупость все это! Какая разница почему? Я вспомнила, что говорила Юрико: «Мужиков терпеть не могу. Но люблю трахаться. А ты любишь мужиков и не любишь секс. Нам с тобой надо объединиться, стать одним человеком. Тогда все пойдет как надо. Хотя какой смысл быть бабой при такой жизни?» Все правильно. Сегодня вечером я еле ноги волочу. Из-за того, что женщина. Пора домой. Я сделала несколько шагов и услышала за спиной голос Юрико:

— Эй, Кадзуэ! Ну как дела?

Юрико не торопясь шла вниз по улице. Точная моя копия: длинные черные волосы, белое от пудры лицо, синие тени на веках и кроваво-красная помада. Я будто увидела свой призрак, по спине пробежал холодок. Низкопробная шлюха, живущая ради нескольких капель спермы. Чудовище. Я ответила вопросом на вопрос:

— А ты как управилась?

Юрико подняла палец.

— Есть один. Шестьдесят восемь лет. Сходил в «Бункамура»,^[50] посмотрел эротический фильм — ну и загорелся. Решил поразвлечься после десятилетнего перерыва. Бедненький!

— И сколько ты с него сняла?

На этот раз она показала четыре пальца. Сорок тысяч?! Я чуть не задохнулась от зависти:

— Вот подфартило!

— Четыре! — Юрико рассмеялась, словно речь шла о ком-то другом. — Мой абсолютный минимум. Рекорд! Но он сказал, что у него больше нет, и я согласилась. В молодости, бывало, я три миллиона снимала. За вечер! Чем больше лет, тем меньше получаешь. Почему так устроено? Ну молодая, красивая… Мужику ведь все равно только одного надо. Почему все только о молодости и говорят? Непонятно. Какая разница в этом деле, молодая ты или старая?

— Главное — не стать уродиной, а так без разницы.

— Я не это имела в виду, — помрачнев, покачала головой Юрико. — Внешность тут ни при чем. Просто мужики западают на молоденьких.

— Может, и так. А вот как ты превратилась в такую уродину?

Мое ядовитое замечание Юрико проигнорировала. Даже не изменилась в лице.

— Хмм. Жизнь такая. Мне вообще-то до лампочки, что обо мне говорят, как я выгляжу. Меня моя внешность вполне устраивает. Ну вот я такая! Дело к закату, ничего не поделаешь. Мужиков я раскусила и теперь понимаю, зачем живу на этом свете. Почему эти мужики любят молоденьких? Трахать приятнее? Ничего подобного. У молоденьких есть будущее, и мужикам, когда они их снимают, мнится, что они покупают время. Мы — другое дело. Обыкновенные мужики сразу впадают в меланхолию. Вот мой дед, которого я сегодня обработала. Сразу погрустнел. Они слабаки, точно тебе говорю. А мы их слабость вроде как напоказ выставляем. Мужики, которым нравятся такие чудовища, как мы с тобой, любят уродство. Вот они нас и угробят — доведут до края и в конце концов на тот свет отправят.

Я молча слушала рассуждения Юрико. От них становилось скучно и тоскливо. Не нужна мне ее блядская философия!

— А мне все равно. Будь что будет.

— Вот-вот. Думай, не думай — все равно никуда от этого не денешься. — Юрико вынула из сумочки пачку сигарет. — А ты кого подцепила, Юрико?

— Трех иностранцев. Китайцы. С каждого по тридцатке. Итого — девяносто, — соврала я.

Юрико выпустила струйку дыма, смешанную со вздохом сожаления:

— Везет! Познакомила бы меня с хорошим клиентом.

— Ну уж нет.

— Пойми, я не зарюсь на твои деньги. Тут другое. Раз эти ребята столько тебе заплатили — значит, им нравятся чудовища. Ведь ты тоже уродина, Кадзуэ. Только детей пугать. И у тебя нет будущего. Дальше только вниз. Уйдешь из своей фирмы, никто о тебе не вспомнит…

---

50 «Бункамура» — развлекательный центр в токийском районе Сибуя.