К востоку от Эдема

— Как ты догадался, что письмо буду писать? — спросил Адам.

— Вы хотите писать брату, так ведь?

— Так.

— Трудное это будет дело — после такого долгого молчания.

И действительно. Адам грыз ручку, чесал ею в затылке, морщился, хмурился. Напишет несколько фраз — и скомкает листок, и начинает заново.

— Ли, если я съезжу на восток, ты останешься с детьми на это время?

— Ехать проще, чем писать, — сказал Ли. — Конечно, останусь.

— Нет. Я напишу.

— Вы пригласите брата приехать.

— А это мысль. Как я сам не додумался… — Вот и будет повод для письма, исчезнет неловкость. После этого письмо написалось довольно легко. Адам перечел, почеркал немного, переписал начисто. Еще раз медленно прочел, вложил в конверт.

«Дорогой брат Карл, — начиналось письмо. — Эта весточка тебя удивит после стольких лет. Много раз я хотел писать, да все откладывал — сам знаешь, как оно бывает.

Как ты там у себя? Надеюсь, здоров? У тебя, может, пятеро, а то уже и десятеро деток. Xa-xa! У меня двое сыновей, двойняшки. А мать не с нами. Сельская жизнь оказалась не по ней. Живет в городе неподалеку, вижусь с ней иногда.

У меня отличное ранчо, но, к моему стыду, я его запустил. Теперь, может, займусь. Намерения-то у меня всегда хорошие. Но я похварывал эти годы. Теперь выздоровел.

Как тебе живется-можется? Хотелось бы повидаться. Приезжай ко мне в гости. Край здешний хорош. Может, даже приглядишь себе тут место, поселишься. Холодных зим у нас не бывает. А это важно для нашего брата, старичья. Ха-ха!

Подумай-ка об этом, напиши мне, Карл. Поездка тебя развлечет. Хочется повидаться с тобой. Расскажу много такого, о чем в письме не напишешь.

Откликнись, Карл, сообщи, что нового на родине. Должно быть, немало всякого произошло. Стареешь, и то один приятель умирает, то другой. Так уж, видно, мир устроен. Не мешкай же, напиши, приедешь ли. Твой брат Адам «.

Он посидел с письмом в руке, видя мысленно перед собой темное лицо брата, шрам на лбу. В карих глазах недобрый ярый блеск — и вот дернулись губы, оскалился слепо крушащий зверь… Адам тряхнул головой, прогоняя видение. Попытался вспомнить Карла улыбающимся, вспомнить лоб без шрама — но не смог четко представить ни то, ни другое. Схватив перо, приписал:

«P. S. Карл, во мне никогда не было к тебе ненависти — несмотря ни на что. Ты мой брат, и я всегда тебя любил».

Адам сложил письмо вчетверо, с силой пригладил ногтем складки. Заклеил конверт, пристукнув кулаком.

— Ли! — крикнул он. — Эй, Ли!

Китаец заглянул в дверь.

— Ли, сколько дней идет письмо на Восток — на самки дальний, в Коннектикут?

— Не знаю, — сказал Ли. — Недели две, наверно.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

1

Отправив это первое за десять с лишним лет письмо брату, Адам стал с нетерпением ждать ответа. Ему казалось, письмо послано уже давно. Оно еще до Сан-Франциско не добралось, а он уже громко недоумевал, обращаясь к Ли:

— Странно, что Карл молчит. Может, обижен, что я не писал. Но ведь и он не писал. Правда, он и не знал, куда писать… А может, он переехал.

— Дайте письму дойти. Дней-то прошло немного, — откликался Ли из кухни.

«А приедет Карл сюда? — спрашивал себя Адам. И буду ли я ему тут рад?» Теперь, послав письмо, Адам даже побаивался того, что Карл примет приглашение. Адаму не сиделось, не молчалось — как неугомонному ребенку. Он не давал покоя близнецам, без конца расспрашивал их о школе.

— Ну, чему вы сегодня выучились?

— Да ничему.

— Как так ничему? Учили же что-то? Читали же что-нибудь?

— Читали, отец.

— Что именно?

— Басню про кузнечика и муравьиху.

— Басня интересная.

— В той книжке есть еще интересное — как орел унес ребенка.

— Помню такое. А чем там кончилось, забыл.

— Мы еще не проходили. Только картинки смотрели.

Мальчикам тошны были эти неуклюжие попытки Адама по-отцовски приглядеть за их учением, сблизиться с сыновьями. Во время одной из таких бесед Кейл взял у отца карманный нож, надеясь, что Адам забудет и ножик останется у него. Но тут ивы по-весеннему набухли соком и стало легко снимать кору с веточки цельной трубкой. Адам, вспомнив про нож, принялся учить сыновей, как делать свистки, — а Ли еще три года назад научил их. Вдобавок ко всему Адам забыл, где и как делать в коре прорез. Свистки отказывались свистеть.

Как-то в полдень приехал Уилл Гамильтон в новеньком форде, ревущем и подскакивающем на ухабах. Уилл знай давил на газ, и двигатель зря надрывался на нижней передаче, и откидной высокий верх автомобиля трясся, как судно в бурю. Медный радиатор и престолитовый бак, укрепленный сбоку на подножке, надраенно блестели, слепя глаз.