Пять дней в Париже

Оливия украдкой взглянула на мать и увидела, что та улыбается.

– Дура ты! – взъярился отец.

Энди, покидая их дом, был полон яда и пообещал ей, что она еще поплатится за то, что она с ним сделала. И он не солгал. Через три дня, когда она улетала во Францию, в бостонских газетах появилась статья, которую мог оплатить только он. В ней говорилось, что после трагического и неожиданного несчастного случая, в котором погибли трое членов ее семьи, Оливия пережила несколько тяжелых стрессов и была снова помещена в больницу с нервным расстройством. В статье также говорилось, что ее муж беспокоится о ней, и звучал осторожный намек на то, что их отношения стали иными из-за ее психического состояния.

Целью материала было вызвать сочувствие к Энди из-за того, что на его плечи легла такая обуза. Он виртуозно заметал следы. Если пустить слух, что она сошла с ума, то тогда ему не составит труда избавиться от нее. Раунд первый – Энди… или второй? Или десятый? Прогнал ли он ее, или она просто сбежала, чтобы спасти свою жизнь, пока ее муж на минуту отвернулся? Теперь она уже ни в чем не была уверена.

Питер тоже читал эту статью и заподозрил, что ее вдохновителем является Энди. Это было слишком уж непохоже на Оливию, хотя он знал ее так недолго. На этот раз проверить ничего было нельзя, поскольку не сообщалось, в какой больнице она была. От невозможности выяснить правду он лишился сна.

Днем в четверг, через несколько дней после того, как Оливия сообщила Энди о своем уходе, мать отвезла ее в аэропорт. Был уже конец августа, Питер с семьей все еще были в загородном доме. Дженет Дуглас посадила свою дочь в самолет и не уходила из аэропорта, пока тот не взлетел. Ей хотелось убедиться в том, что Оливия в безопасности и действительно улетела. Она знала, что ее дочь избежала участи, худшей, чем смерть, и с облегчением смотрела, как лайнер мягко разворачивается в воздухе, беря курс на Париж.

– Храни тебя Бог, Оливия, – прошептала она, надеясь, что дочь вернется в Штаты очень не скоро. Здесь ее ждали только боль, ужасные воспоминания и испорченные, эгоистичные мужчины. Дженет была счастлива, что Оливия вернулась во Францию. Когда самолет пропал из виду, Дженет сделала знак своим телохранителям и со вздохом покинула аэропорт. Ее дочь была в безопасности.

Глава 10

Август кончался, и сведения о состоянии исследований по «Викотеку» продолжали поступать каждый день. Отношения Питера с тестем все сильнее портились. К Дню труда напряжение между ними стало таким заметным, что даже мальчики почувствовали его.

– Что происходит между папой и дедушкой? – спросил Пол в субботу утром, заставив Кейт нахмуриться.

– Твой отец проявляет характер, – сдержанно ответила она, но ее сын мог заметить, что она считала Питера виноватым в этом противостоянии.

– Они что, поссорились? – Он уже был достаточно взрослым, чтобы разбираться в таких вещах, а его мать всегда была с ним достаточно искренней, хотя к ссорам их семейство привычно не было. Все равно Пол уже успел понять, что его отец и дед не могут о чем-то договориться.

– Они разрабатывают новый препарат, – объяснила Кейт, хотя на самом деле все было гораздо сложнее, и она это понимала. Она постоянно просила Питера бережнее обращаться с ее отцом, который все лето был занят этой проблемой, что было не слишком-то полезно в его возрасте. Правда, Кейт не могла не признать, что Фрэнк выглядел лучше, чем когда-либо. В свои семьдесят он все еще каждый день по часу играл в теннис и каждое утро проплывал целую милю.

– А-а… – промычал Пол, вполне удовлетворенный объяснением. – Тогда это не слишком серьезно.

Так проблема «Викотека», стоившая много миллионов долларов, была отметена с шестнадцатилетней беспечностью.

Вечером этого дня должна была состояться большая вечеринка в честь конца лета. На ней соберутся их друзья, а через два дня все уже начнут разъезжаться. Патрик и Пол возвращались в свои школы, Майк отправлялся в Принстон. Старшие переезжали в Гринвич в понедельник.

У Кейт была масса дел, потому что оба дома – их и ее отца – нужно было прибрать перед тем, как закрывать. Она как раз убирала вещи, когда Питер забрел в комнату и уставился на нее.

Это лето выбило почву у него из-под ног. Двойной удар от неудачи с «Викотеком» и необходимости отказаться от Оливии почти в тот самый момент, когда он понял, как она ему нужна, оказался ему не по силам, и отдых в августе ничего не изменил. А если добавить к этому постоянное давление со стороны Фрэнка и не менее постоянное участие Кейт в том, что ее совершенно не касалось… Она слишком настойчиво следила за тем, что происходило между Питером и ее отцом, слишком озабочена была тем, чтобы защитить Фрэнка. Кроме того, то, что произошло во Франции, в корне изменило мир Питера, хотя он этого и не хотел. После Парижа у него было твердое намерение вернуться в свою жизнь и продолжать ее в том же духе, но этого просто не могло случиться. Это было все равно что открыть окно, увидеть прекрасный пейзаж, а затем снова захлопнуть его и вернуться в душный, темный дом.