Доннерджек

— Костюм из натурального шелка, а горошки вышиты вручную. И настоящий кружевной воротник! В особенности мне нравится шапочка — ее сделал сам Бозо!

— НЕТ! — Свой возмущенный вопль Небопа сопроводил раскатами грома.

— А что вы со мной сделаете? Разорвете на мелкие кусочки? Если вы считаете, что это единственное мое обличье, значит, вы еще глупее меня, старина.

— Ты ошибаешься, если думаешь, будто я не могу без тебя обойтись.

— Зато я способен делать гадости, Небопа, к тому же я оставил несколько сообщений в самых разных местах. Если они станут всенародным достоянием и Веритэ поглядит на происходящее моими глазами… Станет ясно, что Церковь Элиш — всего лишь грандиозный розыгрыш…

— Но ведь то, что ты проповедовал, чистейшая правда!

— Ас каких пор это имеет значение? Подумайте хорошенько.

Наступило долгое молчание. Громовые раскаты стихли.

— Тут ты прав. Но нельзя же надевать костюм клоуна!

— Ладно, я поговорю с Верховным Жрецом о каком-нибудь одеянии в шумерском стиле — по правде говоря, они тоже весьма дурацкие, если посмотреть на них объективно.

— А зачем тебе над всеми потешаться?

— Работа у меня такая, часть древней и весьма уважаемой традиции — не менее древней и уважаемой, чем боги неба и моря, да и мать-земля.

Небопа прищурил глаза — сегодня серые, словно штормовые тучи.

— Не хочешь ли ты сказать, что считаешь себя богом, жалкий эйон?!

И. И. Эйлс рыгнул, прикрыл толстый живот руками и достал прямо из воздуха бутылку пива. Неожиданно его фигуру окружило золотистое сияние.

— Вы прекрасно знаете, Небопа: не имеет никакого значения, что я думаю. Важно мнение народных масс.

Сияние стало невыносимо ярким, смотреть на него теперь могли только божественные глаза.

— А в настоящий момент многие именно так ко мне и относятся. Может быть, я как-нибудь зайду к вам на Меру — в гости. Вы удивитесь, как высоко по склонам вашей горы я могу подняться.

Осушив бутылку, И. И. Эйлс поставил ее на стол.

— Мне нужно повидаться с Верховным Жрецом, обсудить мое одеяние и примерить. До встречи, приятель!

Громко рыгнув напоследок, Иерофант исчез в облаке золотистых лучей. Небопа ненадолго задержался, чтобы проанализировать новые сведения. Затем и он покинул место встречи. Впрочем, его уход был не таким ярким и впечатляющим.

Женский голос, нежный и ласковый, напевал детские стишки и колыбельные. Хранитель Маркой их слышал, но сквозь тихие звуки пробивался шепот муара — такое случалось нечасто, ведь того, кто увидел муар, смерть забирает прежде, чем он успевает ощутить ее приход.

• Спит малыш мой, засыпает,
• Ветер кронами играет,
• Колыбель твою качает.
• Как сломалась веточка,
• Так упала деточка,
• Ох, упала деточка,
• А с ней и подушечка.
• Ловкий Джек,
• Прыткий Джек,
• Джон Д'Арси Доннерджек
• Напугал сто человек…
• Ту-ра-лура-рои,
• Ту-ра-лура-ли,
• Ту-ра-лура-рон…
• Скоро мой малыш проснется
• И навек заснет Маркой.

Хранитель проговорил тихо, словно ручеек пробежал по каменистому дну:

— Террама, зачем ты надо мной смеешься? Я знаю, что проиграл. Ты вынудила меня заключить сделку, которая несет мне смерть.

— Ты согласился, чтобы защитить свою подружку из Веритэ, — засмеялась Террама. — А она тебя бросила. Не чувствуешь себя дураком?

— Вирджиния меня не бросила!

— Ее нет в твоих владениях. Она ушла. Маркой. Оставила тебя умирать в одиночестве.

Несмотря на слабость и горечь, переполнявшую его сердце, Маркой не поддался на насмешки. С трудом, собрав последние силы, ручеек прошептал:

— Она ушла. Да. Я один. Ты меня обманула.

— Я могу быть доброй. Маркой. Обычно я не дарую смерть, но когда мое дитя появится на свет, ты умрешь. Хочешь, я положу конец твоим страданиям?

Маркой знал, что от него уже ничего не зависит, Террама просто развлекается, давая ему иллюзию свободы выбора.

— Конец, — проговорил он и заплакал по своим диким котам, стадным мышам, грохнерам и деревьям, по сложной системе подземных ручейков и тайным пещерам, залитым хрустальным светом, которые не видел никто — даже его любимая Вирджиния.

— Конец? — переспросила Террама. — Ты сдаешься?

— У меня нет выбора, — с трудом проговорил Маркой. Ты же не откажешься от своего детища. Ты выносила Смерть, и вот я должен затеряться в Непостижимых Полях.