Шаги по стеклу

— Какая разница! Уж без этих-то личностей я бы преспокойно обошелся, — сказал Квисс, кивая на кухонных служек всевозможных рангов и мастей.

Тем временем подручный повара, почтительно кланяясь, приблизился к сенешалю. Сенешаль ответил легким кивком, а подручный взобрался на кем-то подставленный табурет и что-то шепнул на ухо начальнику. Сенешаль быстро оглядел выловленного из котла служку, вокруг которого продолжались хлопоты, пожал плечами и что-то ответил; тогда подручный повара спрыгнул со стула и повернулся к остальным.

— Сожалею, — повернулся сенешаль к Квиссу, — но мы должны считаться не только с твоими желаниями. Я обязан заботиться о благополучии моих подчиненных. Такова жизнь. А теперь мне пора.

Он повернулся и ушел, невзирая на крики и мольбы вымокшего служки; тем временем поваренок, собрав вокруг себя остальных, жестом указал на котел, потом на черпак и на собственный живот, а под конец кивнул на промокшее существо. Брыкающийся и громко завывающий служка был схвачен теми же соплеменниками, которые только что оказывали ему помощь; они поволокли его по лесенке, приставленной к котлу, и бросили туда, откуда совсем недавно извлекли. С лязгом и скрежетом крышка котла захлопнулась.

В полном расстройстве чувств Квисс топнул ногой и потащился к лестнице, чтобы вернуться в верхние пределы, подобрав по пути разбросанные меховые одежды.

Как оказалось, игра в бесконечное го заключалась в том, чтобы выкладывать на пересечениях линий черные и белые камешки и тем самым занимать как можно больше территории на бескрайней доске. На то, чтобы разобраться в правилах и довести партию до конца, ушло — по их собственному исчислению — двести дней. Сейчас они, уже в который раз, были близки к завершению, а ему опять пришлось сделать вынужденный перерыв, чтобы объясниться с сенешалем насчет отопления. Со времени окончания предыдущей партии и освещение, и обогрев заметно ухудшились.

— Чего доброго я еще буду виноват, что нам сию же минуту не дали тепла, — бормотал он себе под нос, протискиваясь по узкому переходу.

Конечно, она будет упрекать только его; ну и пускай, ему все равно. Лишь бы закончить эту идиотскую игру и получить право на следующий ответ — теперь уже его ответ. Может, она и сильна своими рассуждениями, но смысла в них не больше, чем в этих играх (бесконечные последовательности камешков, которые были бесконечными только в одном направлении, от определенной точки; один конец можно было прижать пальцем, а все равно последовательность считалась бесконечной! Сущий бред!), но он был уверен, что правильный ответ за ним — более внятный и очевидный, чем ее догадка. Напрасно он согласился, чтобы она отвечала первой, когда они договаривались об очередности. Ох уж эти сладкоречивые «логические» доводы! Как он мог так сглупить!

— На этот-то раз мы не оплошаем, — рассуждал он сам с собой, минуя причудливые коридоры, переходы и лестницы и замечая, как вокруг становится все темнее и холоднее. Он поплотнее кутался в шкуры. — Да, мы... то есть я не оплошаю. Это уж точно.

Еле передвигая ноги и бубня себе под нос, грузный седеющий старик пробирался впотьмах к верхним уровням замка, влача бремя тяжелых шкур, надежд и страхов.

Решение, предложенное Квиссом в ответ на загадку «Что будет, если на пути неостановимой силы окажется несдвигаемый объект?», звучало так: «Несдвигаемый объект проиграет; сила всегда победит!»

(Красная ворона, пристроившаяся на перилах балкона, разразилась хохотом. Аджайи только вздохнула.)

Посыльное существо вернулось через пару минут, цепляя красными сапожками за край балахона.

— Как ни прискорбно... — начало оно.

Часть третья

ЭМВЕЛЛ-СТРИТ

Когда Грэм свернул с Роузбери-авеню на Эмвелл-стрит, мимо прогрохотала колонна тяжелых грузовиков; это были огромные серые самосвалы с высокими бортами из рифленого железа, перевозившие камень или щебенку; в почти полном безветрии они оставляли за собой шлейф пыли. Улица шла в горку, поэтому Грэм немного замедлил шаг. Он прислушался к реву двигателей, ощутил поток горячего воздуха, переложил папку для эскизов в другую руку и погрузился в мысли о ней. После той вечеринки Слейтер пару дней не попадался ему на глаза, и это время осталось как в тумане. Впрочем, в ближайший понедельник он появился на Ред-Лайон-стрит, в маленьком душноватом кафе с сэндвич-баром, куда постоянно захаживал во время семестра, и раскрутил Грэма на чай и несколько дорогих бутербродов с копченой лососиной на зерновом хлебе; Слейтер нарочито медленно рассказывал про Сэру.