Мой дядюшка Освальд

— Нет, не могу. А каким становится человек, получивший двойную дозу?

— Бешеным, — сказала Ясмин. — Он совсем не понимает, что делает другой его конец. Я могла бы подсунуть ему банку с маринованным луком, он бы и то не заметил разницы.

За долгие годы я узнал про юных леди простую и все же поразительную истину: чем прекраснее их лица, тем грубее их мысли. Ясмин не была исключением. Она сидела за столиком у «Максима» в своем роскошном платье, ни дать ни взять царица Семирамида на троне, и при этом говорила вульгарные вещи.

— Ты говоришь вульгарные вещи, — сказал я.

— Я и есть вульгарная девушка, — нежно улыбнулась она.

Официант принес «Вольнэ», и я его пригубил. Удивительное вино. Мой отец учил: если видишь в карте вин «Вольнэ» от хорошего поставщика, не упускай случая.

— Как ты сумела вырваться так быстро? — спросил я ее.

— Он был очень грубый, — сказала Ясмин. — Грубый и вроде как колючий. Мне казалось, у меня по спине ползает огромный омар.

— Какая мерзость.

— Это было ужасно. У него из жилетного кармана свисала толстая золотая цепочка, и она все время терлась о мой хребет. А в самом жилетном кармане лежали большие часы.

— Не слишком-то полезно для часов.

— Нет, не полезно, — согласилась Ясмин. — Они даже треснули, я слышала.

— Да, но…

— Вино, кстати, потрясающее.

— Я знаю. Но как тебе удалось так быстро вырваться?

— Да и вообще, с молодежью на жучином порошке будут большие проблемы, — сказала Ясмин. — Этому-то сколько лет?

— Сорок восемь.

— Самый цветущий возраст. Вот если, скажем, семьдесят шесть, это совсем другое дело. В этом возрасте даже с жучиным порошком они быстренько тормозят.

— Но этот не тормозил?

— Ничуть не бывало, — ответила Ясмин. — Прямо какой-то вечный двигатель. Заводной омар.

— Ну и что же ты сделала?

— А что мне было делать? Ну, сказала я себе, либо он, либо я. И вот, как только он выдал все, что от него требовалось, я сунула руку в карман и обнажила свою верную булавку.

— И близко его с ней познакомила?

— Да, но ты не забывай, что била я назад, а это довольно сложно. Трудно хорошо размахнуться.

— Понятно.

— К счастью, бэкхенд всегда был одним из сильнейших моих мест.

— Ты имеешь в виду теннис?

— Да, — сказала Ясмин, — теннис.

— И ты попала с первого раза?

— Прямо в заднюю линию, — ухмыльнулась Ясмин. — Засадила глубже, чем испанскому королю. Неотразимый удар.

— И он тут же начал протестовать?

— Господи, — сказала Ясмин, — да он завизжал, как резаная свинья. И начал метаться по комнате, держась за задницу и вопя: «Селеста! Селеста! Скорее приведи врача! Меня пырнули ножом!» Эта баба, наверное, подсматривала в замочную скважину, она тут же ворвалась в комнату и бросилась к нему с встревоженным воплем: «Где? Дайте мне посмотреть!» И пока она изучала его задницу, я сорвала с него самое важное — эту резиновую штуку — и бросилась вон из комнаты, на бегу натягивая брюки.

— Браво, — беззвучно похлопал я в ладоши. — Истинный триумф.

— Скорее просто забава, — сказала Ясмин. — Мне все это понравилось.

— А тебе всегда нравится.

— Хорошие улитки, — сказала Ясмин. — Большие и сочные.

— Улиточные фермы за двое суток до продажи кладут их в опилки, — сказал я, красуясь своими познаниями.

— Зачем?

— Чтобы улитки очистили свои желудки. А когда ты добыла подписанную бумажку? В самом начале?

— Да, в самом начале. Я всегда так делаю.

— Но почему там сказано «бульвар Османа», а не «рю Лоран-Пише»?

— Я его тоже об этом спросила, — сказала Ясмин. — Он сказал мне, что жил там раньше, он ведь только что переехал.

— Тогда все в порядке, — заключил я.

Официант убрал пустые улиточные раковинки и вскоре принес нам дичь. Говоря «дичь», я имею в виду шотландских куропаток, а не тетеревов, не белых куропаток и не глухарей. Все это достаточно вкусно, особенно белые куропатки, но шотландская куропатка — лучшая из птиц. В том, конечно же, случае, если это первогодки, их изумительное мясо не имеет себе равных в мире. Охота на них начинается двенадцатого августа, и каждый год я жду этой даты с нетерпением даже большим, чем жду первое сентября, когда из Колчестера и Уайтстейбла начинают поступать первые устрицы. Подобно хорошему филею, шотландских куропаток следует есть с кровью, чуть темнее алой, и у «Максима» не любят клиентов, заказывающих как-нибудь иначе. Мы ели своих куропаток медленно, отрезая от грудок по тонкому ломтику мяса и позволяя этим ломтикам таять во рту, прежде чем запить ароматным «Вольнэ».