Креативщик

Один из ассистентов вдруг говорит:

– Глядите! – и показывает на монитор, где девушку видно со спины. – Что это она делает?

Я тебе уже говорил, что в снаряжение искателя среди прочего входит второй фонарик. На случай если большой разобьется.

Левой рукой Олеся водит у себя по животу, по груди, а правую завела за спину, вроде как в истоме. И шарит по ремню.

Вынимает из чехла фонарик.

Мы не возьмем в толк, что это она удумала. По голове, что ли, хочет ударить? Но фонарик легкий, из пластика.

Вдруг Олеся берет его левой рукой за шею, притягивает к себе.

– Смотри сюда…

Той же рукой оттягивает на груди майку. А когда он наклонился, быстро вынула из-за спины правую руку, щелкнула кнопкой – и лучом ему прямо в глаза. Представляешь? Он, конечно, ослеп, зажмурился, а она…»

Вдруг в кабине вспыхнуло электричество, и креативщик сам зажмурился.

Лифт качнулся, скрежетнул, пополз вниз.

«Уррааа!» – завопила девочка и даже подпрыгнула от радости, чего делать не следовало.

Лифт содрогнулся и снова встал.

«Ну вот, придется досказывать при свете. – Старик, казалось, был разочарован. – Осталось совсем немного. Только развязка. Довольно неожиданная».

«Тетенька! Мы снова застряли!», – не слушая, отчаянно закричала девочка.

Кабина качнулась. Поехала.

На первом этаже школьница с визгом выскочила. Зажав под мышкой портфель, бросилась к выходу.

«А как же развязка?» – в панике спросил старик.

Она обернулась.

«У нас на втором уроке по английскому контрольная. Я к вам потом зайду, можно? Доскажете. 76-я, я запомнила!»

И унеслась, только дверью хлопнула.

«Контрольная по английскому – это, конечно, дело серьезное…» Креативщик будто сам себя утешал. Но вид у него был кислый.

Из парадной он вышел вялой походкой, опираясь на трость.

Прищурился от солнца. Посмотрел на часы.

9:20

В застрявшем лифте старичок проторчал целый час, однако, судя по неторопливости, с которой он осматривал двор, спешить ему было совершенно некуда.

Во дворе было пусто. Все, кто рано встает, разошлись или разъехались, кто на работу, кто на учебу, кто по магазинам. На скамейке у парадной сидела одинокая старушка. На нее-то говорливый обитатель 76-й квартиры и уставился.

Она тоже смотрела на него с любопытством. Делать бабушке было нечего, а тут незнакомый человек. Притом необычный – со старинной тростью.

«Доброе утро», – чуть поклонился он.

Она охотно поздоровалась и спросила:

«Мы разве знакомы? Не припомню что-то».

«Нет, не знакомы. Но я подумал, что раз вы тут сидите, то наверняка живете в этом доме. Значит, соседи».

«Я-то живу, а вот вас в первый раз вижу. Вы с какого этажа?»

«С девятого. Из 76-й».

«Это где Валентина Сергеевна жила? Вы родственник ее? По завещанию квартиру получили? Или очередник?»

«Пожалуй, очередник, – немного подумав, ответил он. – Да, вот именно. Очередник. Вы позволите присесть? Ноги с утра не держат».

«Меня тоже. – Она засмеялась. – Но все-таки лучше, чем вечером».

«Да? А меня вечером встретите – не узнаете. Как заново родился. – Он сел. – Всю жизнь сова. Медленно просыпаюсь, с трудом засыпаю».

Старуха собеседнику обрадовалась. Она вообще была легкая, веселая, с живыми, молодыми глазами.

«Я когда-то была заводная, по несколько суток могла не ложиться. Утром жаворонок, ночью сова, спать скучно и некогда. Теперь тоже почти не сплю, но ложиться ложусь. Не поднимете».

Она снова рассмеялась, и он тоже улыбнулся.

Друг на дружку они смотрели с удовольствием, предвкушая неторопливый, аппетитный разговор.

Помолчали.

Начала дама.

«Всю жизнь смотрела, как старухи у парадной сидят, ужасалась. Думала, если выпадет одинокая старость, лучше дома буду киснуть, в стенку глядеть. Как бы не так. На стенку долго смотреть – одно грустное видишь. Лучше уж тут, где люди ходят».

«Понимаю вас. „Всюду жизнь“. Художник Ярошенко».

«Что?»

«Помните картину? Ярошенко, передвижника? Как арестанты смотрят из-за решетки на беззаботных птичек?»

«А, да. Правда, похоже. Это не про арестантов картина, а про старость. Очень верно подмечено. – Старушка одобрительно покивала. – Старость, как клетка. Сидишь в ней, смотришь на беззаботных птичек. Причем сидишь все время одна. Вы замечаете, что бабушки теперь на скамейках у парадных не сидят, как раньше? Перемерли все, что ли».

«Телевизор смотрят. Дневные сериалы», – со знанием дела пояснил старик.