Запретная любовь

Мередит возвращалась домой, но это был уже чужой для нее дом. С появлением Стива в квартире воцарился хаос. Едва войдя, Мередит спотыкалась о его новые кроссовки. Неприкаянно слоняясь по дому, поминутно натыкалась то на штаны, то на рубашку, то на носки, валявшиеся на полу. Она уже успела забыть эти «милые» недостатки мужа. Невольно она сравнивала Стива с Кэлом, всегда элегантно и опрятно одетым, безупречно выбритым.

К субботе Мередит дошла до предела. Она жила как в тумане. Работа превратилась для нее в непосильное бремя: несколько раз она забывала о неотложных делах или отдавала явно бессмысленные распоряжения, и только изумленные взгляды коллег возвращали ее к реальности. Более того — она три дня подряд ходила на работу в одной и той же блузке. Такого с Мередит не случалось, наверно, со школьных времен!

Переезд, как и следовало ожидать, превратился в кошмар. Нью-йоркская мебель не прибыла к сроку. Грузчик уронил ящик с посудой, и половина содержимого разбилась. Стив с Мередит оказались в пустой квартире, где не на что было лечь, некуда сесть и даже есть не из чего.

— Не принимай близко к сердцу, малыш, — утешал ее Стив. Он словно не замечал ее подавленного настроения. — Подождем, пока прибудет наша мебель из Нью-Йорка. А пока что будем есть с бумажных тарелок и спать на полу, на матраце.

Мередит тяжело вздохнула, думая о том, что ко всему прочему отныне ей придется тратить три часа в день на дорогу в Пало-Альто и обратно. Причем в часы пик.

В тот вечер, когда они пытались навести хоть какой-то порядок в доме, Мередит вдруг поняла, что скучает не только по Кэлу — по его детям. Она сама удивилась этому, ведь никогда раньше она не испытывала подобных чувств.

В понедельник Стив вышел на новую работу. В первый же день выяснилось, что его ввели в заблуждение: обещали место врача, хотя и рядового, а на деле ему пришлось выполнять обязанности то ли медбрата, то ли санитара. Все его дипломы и похвальные отзывы не произвели на местное начальство никакого впечатления. Первые две недели его вообще не подпускали к больным, объявив, что сначала он должен «заслужить доверие»; зато вся команда дружно спихивала на него нудную бумажную работу, и Стив говорил с грустной иронией, что за эти дни он в совершенстве овладел искусством шуршания бумажками.

От всех этих неприятностей Стив стал мрачен и молчалив. Каждый день, когда измученная долгой утомительной дорогой Мередит возвращалась домой, ее встречала одна и та же картина: угрюмый Стив перед телевизором, а у ног его — штук пять-шесть пустых пивных банок. Он перестал, как прежде, готовить ужин, и теперь они заказывали еду на дом в пиццериях и китайских ресторанчиках.

— Так жить невозможно, — обреченно сказала Мередит как-то вечером.

В тот день Стив был мрачнее тучи. В течение нескольких часов команда «Скорой помощи» принимала на дому преждевременные роды, а Стив в это время сидел в соседней комнате, присматривая за старшим сынишкой роженицы. Как видно, коллеги считали, что на большее он не способен.

— Ты ненавидишь эту работу. Я ненавижу мотаться в Пало-Альто и обратно…

— И оба мы начинаем ненавидеть друг друга, — закончил за нее Стив.

— Такого я не говорила!

Это у тебя на лбу написано. Каждый вечер ты приходишь с работы злющая как собака и вымещаешь свою злость на мне. Мередит, что с тобой происходит? Ты ли это?!

Но как объяснить ему, что с ней происходит? Как сказать, что она тоскует по Кэлу; что полгода одинокой жизни и связь с Кэлом изменили ее, и теперь она не та женщина, которая была женой Стива пятнадцать лет, что — хоть и ужасно это признавать — Стив стал ей противен, и те его черты, которые когда-то были милы, теперь вызывают раздражение?!

— Просто я терпеть не могу бивачной жизни, — со вздохом ответила она. — Ненавижу спать на полу, а бесконечная езда туда-сюда меня просто убивает.

— А я готов поубивать своих новых коллег, — добавил Стив. — Но дело не в этом, Мерри. Проблема в том, как мы начали относиться друг к другу. Мередит, я всегда восхищался тобой. Твоим умом, аккуратностью, терпением, чувством юмора… Куда все это подевалось? Во что ты превратилась, Мередит?

Мередит стало стыдно: она понимала, что Стивен прав. События последних дней лишили ее всего, чем она привыкла гордиться. Она даже перестала следить за собой и, глядя в зеркало, видела там уже не красавицу, над которой, казалось, не властно время, а унылую, стремительно стареющую женщину.