Империя Хаоса

Оглторп хотел не столько унизить противника, сколько надеялся, что оскорбления выведут из себя кого-нибудь из командиров и тот отдаст приказ огнеметам стрелять по склону. Он на его месте поступил бы именно так.

Вместо этого "красные мундиры" впустую палили из ружей, пока taloi устанавливали огнеметы.

– Хватить барабанить, парень, уходи на ту сторону холма.

– Я вас подожду, сэр.

– Не обсуждать мои приказы. Марш наверх!

Продолжая выбивать дробь, мальчик повернул вслед за отступавшими.

Оглторп поднял ружье, прицелился в командира taloi и нажал на курок.

Противник сделал два шага, повернул голову в одну сторону, потом в другую, будто думал, что это кто-то из его товарищей ударил его кулаком, затем опустил голову и посмотрел на свой мундир.

Издалека на красном не было видно крови. Солдаты просто падали, упал и этот, хотя к нему кинулись двое, чтобы поддержать.

Почти сразу же за этим выстрелил первый огнемет. Кипящее масло – а возможно, и другое вещество – полетело прямо в сторону Оглторпа и опалило землю в тридцати ярдах от него. Он понял, что и ему пора отступать. Закинув на плечо ружье, он скорым шагом направился к вершине холма. У него за спиной огнеметы шипели, поливая землю, но он, не оборачиваясь, поднимался наверх.

Когда Оглторп добрался до соратников, они встретили его радостными криками. Он помахал им рукой, нашел своего коня и вскочил в седло. Томочичи кивнул ему.

– Пусть они теперь попробуют нас здесь поймать, – сказал Оглторп. – Среди холмов мы хорошо их потреплем.

– Они показывают нам только свою невозмутимость, больше у них нет никаких боевых достоинств, – сказал Томочичи. – Они даже не прячутся, когда мы их атакуем.

– Они воюют по-европейски, и это нам на руку.

– Твои воины тоже европейцы.

– Да, их предки приехали сюда из Европы, но они сами по большей части родились здесь и всю жизнь воевали с индейцами и испанцами. Я учился в Старом Свете и вначале не мог привыкнуть к местной тактике войны.

– Но сейчас у тебя неплохо получается.

– Возможно, хотя я собой не особенно доволен. Я человек крупных сражений, а не локальных вылазок в погоне за скальпами. Но сейчас мои пристрастия не имеют значения, главное для нас – одержать победу.

– Для нас война – дело чести, – сказал Томочичи.

– Я знаю, – ответил Оглторп. – И…

Он не закончил: в четырех ярдах от него взметнулся вверх столб огня, за ним последовало еще три. Оглторп оглох, он не слышал криков людей, ржания лошадей, в ушах звучал только набат огромных церковных колоколов, казалось, их звон заполнил весь мир.

Изо всех сил он старался удержать коня. Как его разведка могла просмотреть, что "красные мундиры" так высоко подтянули свои пушки, что смогли их достать? Это могла сделать самонаводящаяся пушка, если она знала, что искать, но…

В этот момент у него над головой мелькнула тень, он посмотрел наверх и увидел летательный аппарат, как две капли воды похожий на тот, что прилетал в форт Моор. А затем еще один и еще.

Адриана внимательно рассматривала приближающийся мрак.

– Это очень нехорошая вещь, – сказала она.

– О, а я, человек крайне далекий от науки, совершенно не обратил бы внимания на это чудовище. И как же мне повезло, что рядом со мной стоит философ и может просветить меня в моем невежестве. Ну и что вы имеете сказать на этот счет, мадемуазель "железная логика"? Нам сию же минуту нужно подниматься в воздух и спасаться бегством, пока эта "очень нехорошая вещь" не показала нам, насколько она нехороша? Что вы посоветуете делать?

– Похоже, машина тьмы не особенно торопится, – ответила Адриана. – Мы не можем спасаться бегством, пока все наши люди не поднимутся на борт.

– На это уйдет время, которого у нас, возможно, нет.

– Что они такое сделали, – произнесла Креси таким голосом, что у Адрианы мурашки побежали по спине. Даже сама машина тьмы не вызвала у нее такого ужаса. – Боже правый, что они сотворили! – повторила Креси.

Сгусток мрака соскользнул с гор, словно разбитое об их вершину яйцо, подобно солнцу сверкало его ядро. Следом за ним на несколько миль в ширину стелился пар. Ядро по мере приближения делалось ярче и крупнее и из красного превратилось в ослепительно белое, как вспышка молнии.

Адриана вновь прибегла к магическому зрению, свое мнение относительно скорости движения машины тьмы ей пришлось изменить: только из-за большого расстояния, их разделявшего, скорость первоначально показалась небольшой. Адриана рассчитала, что скорость составляет тридцать или даже сорок миль в час, это примерно равно максимальной скорости полета воздушных кораблей. Сейчас машина тьмы двигалась, касаясь поверхности земли, но они видели, что она способна и отрываться от нее. И вполне вероятно, что Эркюль прав и в воздухе она сможет развить большую скорость.