Только раз в жизни

– А как я это объясню семилетнему ребенку? Сказать ему, что моя работа для меня важнее, чем он?

– Постарайся объяснить это ему, ты в конце концов можешь прилетать на день или два, когда у тебя будут перерывы.

– А что, если я не смогу вырваться? Тогда что? Я не могу позвонить ему по телефону и объяснить.

Это остановило Айрис. Конечно, Дафна не могла бы позвонить ему. Об этом Айрис не подумала.

– Я просто не могу, Айрис.

– Но почему бы тебе не подождать с решением?

Но Дафна уже знала, каким будет ее решение в понедельник, и после того, как Айрис ушла, она обсудила его с Барбарой, свернувшись калачиком в большом уютном белом кресле.

– А ты бы хотела поехать, если бы могла?

– Честно говоря, я не вполне в этом уверена. Я не уверена, что могла бы написать сценарий, да и жизнь в течение года в Голливуде – это не в моем вкусе. – Она оглядела свою милую небольшую квартиру со вздохом и пожала плечами. – В любом случае не стоит даже думать об этом. Я не могу оставить Эндрю на такой срок. Нет гарантии, будет ли у меня возможность навещать его.

– А разве он не мог бы прилететь к тебе, если бы ты не могла? Я бы могла сопровождать его обратно, если хочешь.

Хотя они никогда не встречались, Барбаре всегда казалось, что она знает ребенка. Дафна улыбнулась этому великодушному предложению.

– Я люблю тебя за это. Спасибо.

– Почему бы тебе не поговорить об этом с миссис Кур-тис, когда ты будешь там в этот уик-энд, Дафф?

Но о чем тут можно было думать? Ни Айрис, ни Барбара не могли этого понять. Они не знали, чего ей все это стоило: обнаружить, что Эндрю глухой, когда ему было всего несколько месяцев, пытаться общаться с ним, сражаться с врачами, которые настаивали, что его надо отдать в интернат. Они не знали, что это было, – собирать его вещи и везти его в Нью-Гемпшир... или сообщать ему о гибели его друга Джона. Им не были известны ее переживания во все эти моменты.

А вдруг с ним что-нибудь случится, а она будет находиться за три тысячи миль? Они не знали этого и никогда не узнают. Ей нечего было обдумывать – Дафна это вновь осознала, когда собрала чемодан, положила его в машину и отправилась в Нью-Гемпшир повидаться с Эндрю.

Глава 16

Дафна была в пути пять часов и подрулила к Говардской школе темным зимним вечером. Когда она приезжала сюда, у нее всегда ныло сердце, не только из-за Эндрю, но и из-за Джона. Дафна мыслями всегда возвращалась к дням, которые они вместе провели в домике. Школа была ярко освещена, и через мгновение ей предстояло увидеть Эндрю. Дафна посмотрела на часы и поняла, что самое время поужинать с ним.

Когда Дафна вошла, миссис Куртис была в вестибюле и явно обрадовалась и удивилась, увидев ее.

– Я не знала, что ты приедешь на этой неделе, Дафна. – За эти годы они подружились, и она звала Дафну по имени. Дафне же из-за почтенного возраста Хелен всегда было неудобно называть ее по имени. Она посылала ей все свои книги, и Хелен Куртис говорила, что они ей очень нравятся.

– Как там наш мальчик?

Дафна сняла в вестибюле пальто и почувствовала себя как дома. В Говардской школе всегда царили теплота и гостеприимство. Школа хорошо финансировалась и поэтому прекрасно содержалась. Все здание было прошлым летом отремонтировано, и теперь холлы украшали фрески, которые очень нравились детям, а на потолке были нарисованы облака.

– Ты не узнаешь Эндрю! – Миссис Куртис улыбалась ей.

– Что, опять постригся?

Обе женщины рассмеялись, вспоминая, как он выглядел прошлой зимой, когда он и двое его друзей решили побаловаться ножницами. Правда, Эндрю пострадал от этого меньше, чем его друзья. Маленькие девочки с нарядными светлыми косичками, когда их так же «обработали», стали почти лысыми и похожими на маленьких пушистых утят.

– Нет-нет, дело не в этом. – Миссис Куртис с улыбкой покачала головой. – Просто за этот месяц Эндрю, похоже, вырос на целых два дюйма. Он вдруг стал огромным. Тебе опять придется кое-что ему купить.

– Слава Богу, у меня есть гонорары! – И тут же с нетерпением спросила: – Где он?

Миссис Куртис ответила ей, указав на лестницу. Эндрю спускался в бежевых вельветовых джинсах, красной фланелевой рубашке и новых ковбойских сапожках, которые она купила ему в прошлый раз. Ее лицо просияло широкой улыбкой, а глаза искрились, когда она медленно шла к нему.

– Привет, мой сладкий. Как дела?

Теперь она не только объяснялась с ним жестами, но и говорила; он с широкой улыбкой читал по ее губам, а потом изумил ее, заговорив: