53  

Через некоторое время моя мать говорит:

— Я тут подумала — пускай, наверно, следующая машина будет синяя. Темно-синяя.

Никто не произносит ни слова, пока не приносят напитки.

— Что скажешь, Пол? — спрашивает она. Я закрываю глаза и говорю:

— Синяя.

Шон

Лорен Хайнд стояла с подружками на лестнице. Она держала стакан крепкого пунша, который жирная, чуть ли не догола раздетая девчонка разливала из мусорного бака. Лорен тоже была в низко обрезанной тоге (вероятно, потому, что я упомянул об этом днем), у нее были гладкие коричневые плечи, и я почувствовал возбуждение, я был убит наповал — столько голой кожи увидел. Вдруг я подумал, не лесбиянка ли она. Я стоял там с Тони, смотрел на нее — на ее ноги, лицо, волосы; она же разговаривала с девчонками — уродливыми, незаметными по сравнению с ней. Тони продолжал рассказывать про свою новую скульптуру и даже не подозревал, что я таращусь на эту девушку. Он был в одном нижнем белье, а к спине ремнем был подвязан матрас. Я, не переставая, глядел на нее, и она знала это, но не оборачивалась, хотя я стоял внизу лестницы, прямо за ней. Повсюду к стенам были приклеены разворотные фотографии из порножурналов, а на потолок в общей комнате над танцполом проецировали кино, но девчонки, которые там играли, были жирными и чересчур бледными, и это было совсем не секси.

Кончилось тем, что мы встретились в ванной. Гетч, на таблах, стоял, облокотившись о раковину, и Лорен, думаю, тоже была под экстази, и Гетч представил нас, но мы сказали, что уже знакомы, «вроде как», добавила она. Я принес ей еще пунша, хотя мне совершенно не хотелось оставлять ее в ванной наедине с Гетчем (но, может, Гетч пидор, думал я), и когда я вернулся, Гетча не было, а она разглядывала себя в зеркале, и я тоже смотрел, пока она не обернулась и не улыбнулась мне. Мы разговорились, и я сказал, что мне понравились ее картины в «Галерее-1» в прошлом семестре (пальцем в небо), а она сказала, «очень мило» (на самом деле никаких картин я не видел, но какого черта — мне хотелось переспать с ней), а затем мы отправились в общую комнату и ей захотелось танцевать, но танцевать я толком не умею, поэтому я смотрел, как она танцует под «Love of the Common People» [14], понятия не имею, что это за песня, но потом я занервничал, что какой-нибудь урод начнет с ней танцевать, если я не подключусь, так что, когда началась песня Joy Division «Love Will Tear Us Apart» [15], я вышел на позицию. Но это были не Joy Division, а чья-то перепевка — запопсованная, изгаженная, но я все равно танцевал под нее, потому что мы флиртовали как сумасшедшие, и она была настолько безумно красива, что я не мог понять, почему же не трахнул ее раньше. Я слишком возбудился, чтобы оставаться на вечеринке, и не мог придумать, как сорваться отсюда. Тут удивительно вовремя какой-то пидор с актерского стал сходить с ума и устроил сольный танец в одних трусах, когда заиграла «Dancing with Myself» [16], захватив при этом весь танц-пол. Я глядел на Лорен, которая смотрела на него и хлопала в ладоши, пьяная, вспотевшая, и дал ей сигарету, когда Тим и Тони сказали, что нассали в бутылку «Хайнекена» и хотели дать ее Дейдре — так она напилась. Они помахали бутылкой перед моим лицом, и я отослал их подальше. Я не знал, слышала ли их Лорен, она по-прежнему смотрела, как костлявый маленький паяц прыгает по всей комнате, открывая рот под музыку, — вся вечеринка вокруг него вопит, хлопает и танцует, кто-то даже банан ему швырнул, и вот тогда-то я и схватил ее за руку и помчался, выбежав за дверь, на прохладную темную лужайку, оставив вечеринку позади.

Ив

Мими выпила еще два «Коллинза» с водкой, и, когда мы втроем вышли из ресторана и поднимались в лифте наверх, она рухнула на лифтера и буквально вырубилась. Я отвела ее обратно в номер, она приняла ва-иум и отправилась спать, Пол пошел в свой номер. Я присела на кровать, довольно долгое время наблюдая за тем, как спит Мими, прежде чем решилась ему рассказать. Я пошла в его номер. Он уже разделся и читал, лежа в кровати. Ричарда не было. Работал телевизор. Он взглянул на меня, когда я открыла дверь. Злится ли он? Ему, наверное, не хотелось ехать в Бостон? Не хотелось приехать и повидаться со мной? В этот момент я почувствовала себя очень старой, и мне стало жаль себя. То, что я должна была ему сообщить, нельзя обсуждать в гостиничном номере, и в конце концов я сказала:

— Почему бы тебе не одеться?

  53  
Предыдущая страница Следующая страница
×
×