Порно

Я коротко киваю, позволяя довольному презрению обозначиться у себя на лице.

— В глубокой жопе, — говорю я. — То есть он был на чистяке до тех пор, пока не подвалили твои деньжата. Потом он затарился целой кучей наркоты. И пошел путем Томми, Мэтти и всей той толпы.

Пусть этот предатель почувствует себя виноватым. Бледная морда Рентона даже не зарумянилась, но глаза малость оттаяли.

— Что, положительный анализ?

— Ага, — говорю я, — и ты сыграл в этом немалую роль. Хорошая работа, прими мои поздравления.

— Ты уверен?

Ну вот, как будто дел у меня больше нет, кроме как беспокоиться за иммунную систему нашего солнечного мальчика. Если у него еще пока нет СПИДа, он его заслужил.

— Положительно уверен, так же положительно, как и его анализ.

Рент обдумывает это какое-то время и наконец выдает:

— Это плохо.

Я не могу устоять перед искушением и добавляю, чтобы добить его окончательно:

— И Али тоже. Ты же знаешь, они были вместе. Британские налогоплательщики должны тебя благодарить, — саркастично замечаю я. — Устраняешь всякие отбросы общества.

Рентой выглядит немного растерянным. Ложь во спасение — так это называется, я бы не удивился, если бы у Мерфи обнаружили СПИД. Но это еще не все. Это еще самое легкое из того, что предстоит перенести нашему мальчик)' Рента. Он уже почти успокоился и теперь пытается напустить на себя безразличие.

— Грустно это. А здесь хорошо, — улыбается он, глядя на эти узкие здания, которые поддерживают друг друга, как подвыпившие гуляки. — Ебаный Лейт. Пойдем, может, в квартал красных фонарей, дернем по пивку, — предлагает он.

Мы отправляемся по пиву и, кстати, неплохо проводим время. Я вижу, что мои страшные сказочки подействовали на Рента, хотя после пива он заметно взбодрился.

— Я пытаюсь держаться на плаву и при этом не мешать жить другим, по возможности, — говорит он, глядя на группку хулиганистых молодых англичан, что проходят мимо.

Это будет охуительный день, я уже чувствую.

— Да, согласен, это тяжело. Они и вправду — наш самый главный ресурс, — говорю я, и он смотрит на меня с явным недоумением, так что я объясняю: — Мы — люди с амбициями. То есть единственные из людей, которых сейчас принимают в расчет.

Рентой вроде как собирается протестовать, но потом обдумывает это получше, смеется и хлопает меня по спине, и я понимаю, что каким-то извращенным образом, где-то уже за чертой, мы снова стали вроде как друзьями.

Той ночью я предпочел переночевать у Рентона, вместо того чтобы возвращаться в этот дурдом, в смысле отель. Насколько я понял, вчера приятели Рэба решили отыметь всех шлюшек поголовно, как будто они вдруг прониклись мыслью, что скоро уже возвращаться домой, и теперь только и делали, что укуривались и еблись. Сегодня они планировали поехать в Утрехт, чтобы покататься на лодках с какими-то идиотками. Пошло все в задницу, я остаюсь здесь с Рентоном.

Рентой живет с немецкой пташкой по имени Катрин, угрюмой тощей нацистской кошечкой. У нее нет груди, но, насколько я помню, Рентой всегда таких предпочитал. Похожа на мальчишку. Всегда знал, что он пидор, просто ему не хватает смелости себе в этом признаться, так что он трахает девочек, которые похожи на мальчиков. Небось еще и в задницу, ха, удовольствие только для мужиков с маленьким членом. А эта птичка Катрин, она, наверное, худшая из них всех. Возможно. Тощие плоскогрудые девицы с полным отсутствием зада обычно довольно распущены, это как компенсация за то, что у них нет того, что нравится нам, парням. Эта холодная тевтонская корова едва ли сказала мне пару слов, даже не среагировала на мои попытки с ней пофлиртовать — чисто из вежливости. Она мне на фиг не нужна — разве что чтобы позлить Рента. Забавно за ним наблюдать. На вид — почти как европеец. Он все еще довольно худой, но уже не такая скелетина. На его веснушчатой роже наросло малость мяса. Его волосы слегка поредели и обнажили лоб: ранняя лысина — проклятие многих рыжих.

Лучший способ начать водить эту суку за нос — дать ему проникнуться ко мне доверием. Тогда он попался. А я знаю, что почем. Это не из-за денег, а из-за предательства. Так что я плавно подъезжаю к интересующей меня теме, когда он уже готов после очередного пива.

— Бегби считает, что ты был героем того ограбления в Лейте. — Конечно, все это — откровенное вранье. Тем более что Бегби ублюдок и его мнение мало кого волнует.

И Рентой это знает. Он не так глуп на самом деле. В том и проблема, что этот рыжий Иуда может быть кем угодно, но только не идиотом. В его глазах мелькают циничные искорки, и я понимаю, что он мне не верит.