– Мы еще встретимся, – бросила она через плечо, и яростный стук каблуков удалился по коридору.
Альфонсо, так и не вынув рук из карманов, благодушно улыбался.
– Не обращайте внимания. – Он повернулся к Бельмонте. – Ведь правда, дядя?.. Лолита у нас – чистое золото… Добрейшая душа.
Инвалид рассеянно кивнул, мысли его явно были заняты другим. Его внимание, казалось, притягивал к себе опустевший прямоугольник на стене, словно испещренный некими таинственными знаками, понятными только его усталым глазам.
– Значит, с племянничком ты уже знакома, – сказала Хулия, как только они оказались на улице.
Менчу, уже впившаяся глазами в какую-то витрину, ответила утвердительным кивком.
– И давно. – Она наклонилась, чтобы получше разглядеть ценник, стоящий возле пары туфель. – Года три, а то и четыре.
– Теперь мне понятно, откуда выплыла эта картина… Тебе ее предложил не старик, а этот тип. Менчу раздраженно усмехнулась:
– Что ж, ты угадала, детка. В свое время у нас с ним было кое-что – приключение, как выразилась бы ты: ты ведь у нас известная скромница… Это было давным-давно. Но вот теперь, когда ему стукнуло в голову насчет ван Гюйса, он вдруг вспомнил обо мне.
– А почему же он не взялся за это сам?
– Да потому, что с ним никто не желает иметь дела. Даже дон Мануэль ему не верит! – Она рассмеялась. – Альфонсито Лапенья, Альфонсито Рулетка… Под этим прозвищем он больше известен. Он должен всему свету – даже чистильщику ботинок. А несколько месяцев назад просто чудом не оказался за решеткой. Какое-то дело с какими-то чеками, которые ничем не были обеспечены.
– А на что же он живет?
– Жена кормит. Потом, время от времени ему удается подцепить на удочку какого-нибудь простака. А вообще, знаешь ли, нахальство – второе счастье.
– Значит, теперь он возлагает свои надежды на ван Гюйса?
– Да. Ему просто не терпится превратить его в большую кучу жетонов для рулетки.
– Хорош гусь!
– Это уж точно. Но такие гуси – моя слабость, поэтому и Альфонсо мне нравится. – Она задумалась на пару секунд. – Хотя, насколько мне помнится, его технические данные тоже не столь уж выдающиеся. Он… как бы тебе это объяснить? – Она подыскивала слово поточнее. – У него плоховато с воображением, понимаешь? Тут уж он Максу и в подметки не годится. С ним все как-то очень уж прямолинейно – привет и пока. Но зато весело: как начнет сыпать анекдотами, так просто до колик доведет.
– А его супруга в курсе?
– Думаю, догадывается, потому что дурой ее уж никак не назовешь. Потому так и сверкала на нас глазами. Мегера.
3. ШАХМАТНАЯ ЗАДАЧА
Благородная сия игра имеет свои бездны, в коих сгинула не одна благородная душа.
Из старинной немецкой рукописи
– Я полагаю, – произнес антиквар, – что речь идет о шахматной задаче.
Уже более получаса они разглядывали фламандскую доску, обмениваясь впечатлениями. Сесар стоял, прислонившись к стене, с изящно зажатым между большим и указательным пальцами стаканом джина с лимоном. Менчу томно полулежала на диване. Хулия покусывала ноготь, сидя на ковре по-турецки, с пепельницей между колен. Все трое вперились в картину так, словно перед ними стоял телевизор, по которому шел захватывающий фильм. Краски ван Гюйса постепенно тускнели у них на глазах по мере того, как гас вечерний свет, проникавший в комнату через потолочное окно.
– Может быть, кто-нибудь что-нибудь зажжет? – подала идею Менчу. – А то мне кажется, что я потихоньку слепну.
Сесар нажал на кнопку выключателя у себя за спиной, и свет, льющийся из скрытых светильников и отражающийся от стен, вернул жизнь и краски Роже Аррасскому и чете герцогов Остенбургских. Почти одновременно с этим настенные часы с длинным маятником из позолоченной латуни начали медленно, в такт его ритмичному раскачиванию, бить восемь. Хулия подняла голову прислушиваясь: ей послышался с лестницы звук шагов.
– Альваро задерживается, – сказала она, убедившись, что они лишь почудились ей, и заметила, как Сесар презрительно поморщился.
– На сколько бы ни опоздал этот филистер, – пробормотал антиквар, – все равно он явится слишком рано.
Хулия бросила на него укоризненный взгляд:
– Ты же обещал вести корректно. Не забывай об этом.
– Я не забываю, принцесса. Я подавлю свои кровожадные порывы исключительно во имя моей преданности тебе.