Безутешные

Последние реплики Бродский с некоторым облегчением прокричал в зеркало, и я увидел, как хирург, удивленно глядевший с порога, ретировался за дверь.

Окончательно прогнав хирурга, Бродский впервые выказал признаки утомления. Он прикрыл глаза и, тяжело дыша, боком откинулся на кресло. Через мгновение, однако, в комнату влетел неизвестный и услужливо протянул Бродскому ножницы.

– Ага, наконец! – С этими словами Бродский взял ножницы. Когда посторонний удалился, Бродский поместил их на полку перед зеркалом и стал приподниматься. Он оперся на спинку стула, потом потянулся к гладильной доске, которая была прислонена к стене рядом с подзеркальником. Я шагнул вперед, чтобы ему помочь, но он с поразительной ловкостью управился сам и сунул доску себе под мышку.

– Видите, – произнес он, печально созерцая пустую штанину. – Нужно что-то делать.

– Хотите, я позову портного?

– Нет-нет. Он не сообразит, что к чему. Я сам сделаю.

Бродский продолжал разглядывать штанину. Наблюдая за ним, я вспомнил, что меня ждет куча неотложных дел. Помимо прочего, необходимо было вернуться к Софи и Борису и справиться о состоянии Густава. Могло оказаться даже, что я нужен позарез, поскольку со мной хотят обсудить какое-то важное решение. Я кашлянул и сказал:

– Если не возражаете, мистер Бродский, мне пора. Бродский не отрывал взгляда от своих брюк.

– Вечер будет великолепен, Райдер, – произнес он невозмутимо. – Она увидит. Наконец-то она узнает все.

33

Обстановка на подступах к уборной Густава за время моего отсутствия почти не переменилась. Носильщики немного отошли от двери и теперь, тихонько переговариваясь, кучковались по другую сторону коридора. Софи, однако, стояла в той же позе, накинув на сложенные руки пакет и не сводя глаз с приоткрытой двери. Заметив меня, один из носильщиков подошел и произнес вполголоса:

– Он по-прежнему неплохо держится, сэр. Но Йозеф отправился за врачом. Мы решили, что медлить нельзя.

Я кивнул, потом скосил глаза на Софи и спросил спокойно:

– Она там не была?

– Пока нет. Но, уверен, с минуты на минуту зайдет. Несколько секунд мы оба ее разглядывали.

– А Борис? – спросил я.

– Заходил несколько раз, сэр.

– Несколько раз?

– Да. Он и сейчас там.

Я снова кивнул и подошел к Софи. Она не знала, что я вернулся, и, когда я осторожно тронул ее за плечо, вздрогнула. Потом усмехнулась и сказала:

– Он там. Папа. – Да.

Она слегка склонилась набок, чтобы лучше видеть через приоткрытую дверь.

– Ты собираешься отдать ему пальто? – спросил я. Софи опустила глаза на пакет и проговорила:

– Ну да. Да, да. Я как раз думала… – Она умолкла и снова вытянула шею. Потом крикнула: – Борис? Борис! Выйди на минутку.

Через несколько мгновений Борис вышел и тщательно закрыл за собой дверь. Вид у него был очень собранный.

– Ну? – спросила Софи.

Борис бросил взгляд на меня. Потом повернулся к матери и сказал:

– Дедушка говорит, что ему жаль. Он велел мне сказать: ему жаль.

– И это все? Больше он ничего не говорил?

На лице мальчика мелькнуло выражение неуверенности. Затем он произнес успокаивающим тоном:

– Я вернусь к нему. Он скажет что-нибудь еще.

– Но пока что он не говорил ничего? Кроме того, что ему жаль?

– Не беспокойся. Я вернусь к нему.

– Погоди минутку. – Софи стала разворачивать пальто. – Отнеси это дедушке. Дай ему. Посмотри, подходит ли оно ему. Скажи, мелкие недостатки я в любую минуту смогу поправить.

Она уронила на пол разорванную упаковку и протянула мальчику темно-коричневое пальто. Тот степенно взял его и удалился в комнату. Вероятно, из-за своей слишком громоздкой ноши мальчик оставил дверь полуоткрытой, и вскоре в коридор проникли приглушенные голоса. Софи не сошла с места, но я заметил, что она напряглась, пытаясь разобрать слова. Носильщики по-прежнему держались на почтительном расстоянии, но тоже беспокойно поглядывали на дверь.

Прошло несколько минут, и Борис появился вновь:

– Дедушка говорит: спасибо, – сказал он Софи. – Он сейчас очень доволен. Он говорит, что очень доволен.

– Больше он ничего не сказал?

– Он сказал, что доволен. До сих пор ему не было удобно, а теперь есть пальто, и он говорит, оно пришлось очень кстати. – Борис оглянулся, потом снова обернулся к матери. – Он говорит, что очень доволен пальто.

– Больше он ничего не сказал? Ничего о том… о том, пришлось ли оно впору? И нравится ли ему цвет?