Девятный Спас

Стольник следом. Походил взад-вперед, головой недовольно покачал.

— Нет, так негоже. Царевнина колымага посередке встанет. Ну-ка, вы двое, телегу вперед отгоните, шагов на полста. А вы тут оставайтесь.

Сам тоже остался. Когда убедился, что передней повозки по темноте уже не видно, велел обоим караульным рядом встать. Одному поправил пояс с саблей. Другому — шапку.

— Глядите в оба, братцы. Преображенцы потешные с Троицы налетят — шутить не станут.

Чернобородый стрелец, на полголовы выше немаленького стольника (в Стремянной полк только богатырей берут), пробасил:

— Цыплята они, мелюзга петровская. Плюнуть да растереть…

Для наглядности и правда плюнул — на бородище повисла нитка слюны.

Автоном ему ласково рот вытер, да и зажал ладонью. А другой рукой воткнул в сердце нож.

Ко второму караульному сзади из тьмы подкатился Яха, ударил в какое-то такое место, что детина и не пикнул.

Бердыши стольник подхватил, чтоб, упав, не брякнули. А в остальном шуму вышло немного. Опять же на улице, по ту сторону двора, целая сотня топотала, оружьем гремела.

В общем, почин вышел хороший. Спешить только надо было. Икону в плоском кипарисовом коробе Автоном вынул непочтительно, даже не перекрестившись. Не до того. И скорей вдоль забора, к передней повозке. Там тоже быстро управились, в два ножа.

Перед тем как сунуть короб под рогожу, к бочкам с золотом, Зеркалов всё-таки не удержался, слюбопытствовал. Что за Спас такой? Ведь отдашь Петру — больше не увидишь никогда. Открыл створки, и во тьму будто пролилось тихое сияние.

Светлый Спасителев Лик глядел на Автонома Львовича ясными мерцающими очами — строго, а в то же время и жалостливо, будто прозирал всю дальнейшую стольникову судьбу и заранее ей печалился.

Зеркалов заежился от побежавших по коже мурашей, побыстрей захлопнул ставенки. Богу Божье, а нам, грешным, своё.

— Трогай!

* * *

Они выехали из Воздвиженского в кромешной тьме. Не шляхом, а проселком, что вел через поле к дальнему лесу. Автоном правил колымагой, Яхе доверил драгоценную телегу, где и злато, и Спас.

Расчет у Зеркалова, как обычно, был в несколько ступеней, с лишним бережением.

Верней всего хватятся повозок не скоро, а если и хватятся, то решат, что ближний стольник по царевниному наказу увез куда-то икону с казной. Мертвецов Яха за ноги в бурьян утянул, скоро не сыщутся.

Софья, если верить Срамному (а он в таких вещах толк знает), очнется не скоро и будет слаба-слабешенька. Пока сообразит, что её обворовали, всё самое драгоценное увели, — это ещё сколько времени пройдет. Что ей останется делать? Только в Москву поворачивать.

Но всех этих соображений Автоному Львовичу показалось мало. А что если быстро хватятся?

Или Софья в себя придет, станет звать, а нет никого? Да всполошится, да погоню отрядит?

Или под разъезд угодишь? Меж Воздвиженским и Троицей, ночь-не-ночь, много дозоров шастает, с обеих сторон. В таком большом деле на авось нельзя.

Всё это умом проницая, выбрал стольник дорогу дальнюю, зато безопасную.

Места эти он хорошо знал. До Сагдеева, где у зятя Матвея Милославского усадьба, двадцать верст. Сначала полем, потом через лес.

По пути еще надо две деревеньки миновать, и там колымагу с телегой кто-нибудь да заметит. Пастухи затемно встают, старухи старые вовсе не спят, в окошки пялятся. А тут, этакая невидаль, хоромина на колесах.

Если Софья снарядит погоню, то пошлет конных во все четыре стороны. И скажут стрельцам: колымага с телегой были, к лесу уехали. Начальный человек наверняка от царевны знать будет, что у сбежавшей княгини в той стороне вотчина. И решит, конечно, что Авдотья к мужу подалась. Пришпорит погоня коней, понесется вскачь, присматриваться-принюхиваться позабудет.

А в лесу, прямо посередине, развилка. Прямо скакать — в Сагдеево, направо — невесть куда, в какую-то глухомань, налево же ведет дорога прямиком в Троицу. По ней Зеркалов и поедет.

Но и этой предосторожности стольнику мало показалось. Очень уж обидно будет по недостаточному разуму такую добычу потерять. Посему, доехав к утру до лесного перекрестка, к Троице он поворачивать не стал, а своротил в густые заросли. Вдруг стрелецкий начальник не дурак окажется и отряд на части поделит? Нет уж, лучше в кустах подождать, посмотреть, куда погоня поскачет.

Сели надолго, на весь день, дотемна. Попадаться на глаза прохожим да проезжим Автоному тоже было не с руки. С утра до вечера мимо проехало всего две телеги, да пробрели трое нищих, к Троице. А стрельцы так и не нагрянули. Видно, плоха Софья. Или поняла, что Автонома, если уж сбежал, не выловишь.