Духи Великой Реки

Раненый, хоть и страдал от полученного увечья, все же нанес удар ребром ладони, но Гхэ знал, что это обманное движение, и потому легко уклонился от кулака, нацеленного ему в живот. Сам он тут же ударил противника в уязвимое место на позвоночнике. Джик упал и не двигался, пока Гхэ подбирал выпавший из руки человека нож; тут он все же сделал слабую попытку ухватить Гхэ за ноги. Гхэ сомневался, что раненый и в самом деле потерял сознание, и был начеку. Он прикончил его быстрым ударом ножа под челюсть. Клинок проник в мозг джика, глаза выпучились и остановились, бессмысленно глядя в небо.

— Все же интересно, как тебя звали, — прошептал Гхэ мертвецу. Тяжело дыша, он прислонился к стене, все еще сжимая в руке нож. Гхэ с интересом смотрел, как начали распутываться разноцветные нити внутри поверженного противника. Сейчас он не был голоден и просто наблюдал; ему было любопытно узнать, как умирают люди.

Нити распадались. Те, что тянулись к конечностям и разным органам, поблекли и исчезли, всосались в постепенно бледнеющий узел в сердце. Сам этот узел распустился тонкими прядями, затем они сплелись в одну толстую жилу, и на глазах у Гхэ образовался новый узор, становившийся все более бесцветным, пока не стал почти невидимым. Новый узел некоторое время был неподвижен, затем всколыхнулся, словно его коснулся легчайший ветерок. Гхэ, заинтересовавшись, потянулся к нему — не рукой, а тем непонятным, что он использовал, когда насыщался. Маленькое ядро съежилось, затрепетало и двинулось к нему. Гхэ осторожно поднял его, ощущая ритмичное биение, легкое, как удары сердца птички.

«Что это? — спросило оно. Гхэ услышал что-то вроде голоса, но голоса, звучащего в сердцевине его костей, в глубине его сердца. — Что случилось?»

Это был голос умершего — Кана Яжву, сына Венли, плетельщика сетей; в сознании Гхэ скользили образы — детство, первая женщина, ужасный момент страха при обучении плаванию…

Содрогнувшись, Гхэ оттолкнул бесплотное нечто от себя, и голос стих. Высвободившийся дух отшатнулся от Гхэ, потом выбрал направление и целенаправленно устремился в зал. Встретившись со стеной, он без усилий прошел сквозь нее. Гхэ догадался, куда движется дух: вниз, к Реке.

— Прощай, Кан Яжвуната, — прошептал Гхэ и склонился над телом, размышляя, как от него избавиться.

VII

В ОКРУЖЕНИИ ЧУДОВИЩ

Хизи прислонилась к вылизанному ветром камню и перевела дух. Ужас от того, что ей пришлось увидеть, начинал развеиваться, но шок и изумление не проходили. Братец Конь за то короткое время, что она его знала, стал казаться ей самым человечным из всех окружающих: хозяйственным, добрым, веселым. Он служил ей опорой с самого начала, с того момента, как он посадил ее на своего коня и крепко обнял, увозя из Нола, ее родного города, обрекшего Хизи на ужасный конец.

Теперь же оказалось, что он не человек, во всяком случае не совсем. У людей внутри не живут какие-то странные существа.

По крайней мере Хизи думала, что не живут.

— Я никому не могу доверять, — сказала Хизи вслух. — Кроме Тзэма.

И еще, может быть, Перкара. Что за странная мысль… Перкара она знает всего на день дольше, чем Братца Коня, и уж гнусностей, на которые он способен, насмотрелась: стоит вспомнить изувеченные тела отборных гвардейцев императора, отрубленную голову Йэна… Но они с Перкаром каким-то образом связаны друг с другом, скованы цепью желаний — может быть, и не направленных на них самих, но все равно удерживающих их вместе. Любовью это не было: Хизи любила Тзэма, любила Гана, любила Квэй. С Перкаром ее связывало вовсе не это, как и не смутное беспокойное влечение, которое она испытывала к Йэну, — нечто гораздо менее непреодолимое, но несравненно более сильное.

Но так ей говорило какое-то внутреннее чувство. Ее разум, привыкший полагаться только на себя, твердил, что и на Перкара не следует рассчитывать.

Скалы позади взмывали вверх на высоту трехэтажных зданий и были так же отвесны, как стены городских домов. Хизи часто смотрела на них издали, из деревни, и тогда они казались таинственными и влекущими. Похожими на город и все же такими отличными от него. Башни, стены, пещеры, напоминающие залы, — все это было только в ее воображении. Нахмурив брови, Хизи решительно повернула обратно и двинулась по извилистому каньону, стараясь не думать о тех существах внутри Братца Коня, о боге, живущем в пирамиде, о богах и демонах повсюду; даже о богине огня она старалась не вспоминать.