С НАМЕРЕНИЕМ ОСКОРБИТЬ (1998—2001)

А потом, прижимая к груди заветный фолиант, путешественник пойдет вверх по улице, останавливаясь у каждого прилавка в надежде на повторение чуда. Он пройдет мимо книготорговцев в серых халатах и потертых куртках, благодарно принимающих тепло электрических печек, посмотрит в их загрубевшие от солнца и ветра лица, которые делают их похожими на моряков с никогда не существовавших кораблей, пришвартованных в мифическом порту у вокзала Аточа. Магия книг, которые продают эти люди, не отразилась на их лицах. В них можно прочесть доброту или алчность, ум или глупость, как у всех. Путешественник повстречает торгашей, для которых книга — не более чем предмет купли-продажи, и тех, кто искренно верит в святость своего ремесла. Он увидит мрачных типов, ворчащих себе под нос, что все кому не лень листают книги и ничего не покупают, снисходительных стариков, фанатиков с горящими глазами, услужливых и приветливых энтузиастов. И, конечно, пылкую молодежь, новое поколение книготорговцев: Бориса, Антонио, Пако, Альберто; тех, кто читает книги, а потом продает их. Они унаследовали свой товар от родителей или добыли его, пережив немало опасных приключений. Они хотят вернуть прежний спуск Мойано, строят планы, мечтают, произносят слова «единство», «обновление», «усилия», «труд». А иногда, за кружкой пива, просят своих друзей писать статьи, подобные этой.

АНХЕЛЬ

Дочь Анхеля вышла замуж. Анхель был очень горд, носил цветок в петлице и рассаживал гостей за банкетным столом. Жених оказался славным парнем, тружеником, из тех, в ком тещи души и не чают и кого тести всегда угощают табаком. Невеста была дочерью моего закадычного приятеля, раскаявшегося преступника, который честно трудится в охранной фирме — вообразите! — и сводит концы с концами на двадцать тысяч дуро в месяц. За свою жизнь Анхель успел побывать карманным вором, неудачливым боксером, мелким мошенником, крупным аферистом. Он виртуозно управлялся с наперстками и пользовался неизменным уважением воровской аристократии своего квартала. Его знали как человека толкового и честного, из тех, кто никогда не подводит друзей и никогда не унижает врагов, какими бы ублюдками те ни были.

Я познакомился с Анхелем пятнадцать лет назад. Мне понадобился эксперт в воровском деле — для работы, разумеется. Знакомые рекомендовали Анхеля как лучшего в своей профессии. Вскоре мы заключили с ним джентльменское соглашение. Потом было много пива, много баров, много разговоров, и в результате на радио появилась программа «Закон улиц» с умопомрачительным Маноло в роли ведущего. Она была удостоена премии Ондас и выходила в эфир пять чудесных лет, пока новый директор студии Диего Карседо, известный защитник гражданских свобод и демократ до мозга костей, не закрыл ее самым подлым образом.

Анхель здорово смотрелся в роли отца невесты — со сломанным носом и внимательными темными глазами, которые смотрят на тебя не отрываясь, будто штудируя учебник. Учебников у Анхеля отродясь не бывало. Его учителями были улицы и верные товарищи. Потому он и стал таким, какой есть. Крепким и толковым. Анхель — мой приятель, мой коллега, мой друг. Я писал с него Удальца из Мантелете из романа «Кожа для барабана». И вот он звонит мне и говорит: «Слушай, друг, моя дочка выходит замуж, и я буду чертовски рад видеть тебя на свадьбе. Если мне придется встать из-за свадебного стола, чтобы уступить тебе место, я встану». Я был горд и счастлив. Я отправился на свадьбу в пиджаке цвета морской волны и при галстуке. Все приглашенные были достойные люди, друзья и родственники жениха и нынешние сослуживцы отца невесты. Пришел и кое-кто из прежних знакомых Анхеля, гостей из прошлого. У дверей церкви я оказался рядом с Патильясом и Мельяо. Мы немного поболтали о прошлом. Здоровенный Патильяс предложил мне табаку, извинившись за то, что курит такое дерьмо. Когда уходишь в отставку с улицы, приходится экономить на сигаретах. Мельяо, который тоже давно не бывал в полицейском участке, рассказывал о тех временах, когда он, Патильяс и Анхель были молодыми. Они ездили на фиесту в Севилью и в Памплону на праздник Святого Фермина, а летом на Ибицу, обчищать туристов, и делали за ночь по двести песет, когда выдавалась хорошая гулянка. Потом был праздничный ужин, музыка и танцы, Анхель танцевал пасодобль с посаженной матерью. А потом мы отошли в сторонку, чтобы посмотреть на гостей, покурить и поговорить о старых временах. Я пожелал Анхелю тридцать внуков, таких же смышленых, как он, и сказал, что готов стать крестным отцом тридцать раз. А еще пожелал ему жить долго и увидеть рождение всех тридцати.