Желание и честь

– Вы не можете явиться в палату лордов в таком виде, сэр, – твердо заявила Бланш. – Вы страшны как смерть. Все в ужасе разбегутся.

Гэвин улыбнулся, но от этой улыбки выражение его лица стало еще более зловещим. Он надел шляпу и завернулся в плащ.

– Радуйтесь, что я не надел капюшон, миледи, – пробурчал он и вышел из дома.

Майкл тяжело вздохнул:

– По-моему, Гэвин снова начал геройствовать, и спорить с ним бесполезно. Вы остаетесь с кузиной Мэриан, пока я не найду надежное место для этих бумаг.

Он направился к библиотеке такой же уверенной походкой, как и человек, только что расставшийся с ними.

Когда американский маркиз Эффингем появился в величественных залах парламента, никто не закричал от ужаса и не убежал. Одни, возможно, ожидали, что за ним появится армия или, по крайней мере, барабаны и трубы. Другие уступали ему дорогу при виде мрачного лица и горящих глаз. Его появление вызвало интерес и испуганный шепот.

Не думая о впечатлении, которое он производил, Гэвин шагал по вражеской территории с одной только мыслью – Диллиан. Если кто-нибудь из этих изнеженных бездельников причинил ей вред, он позаботится о том, чтобы его распяли. Ему невыносимо было думать, что Диллиан одна, напугана и страдает. Его сердце сжималось от страха и сознания собственного бессилия. Он с трудом сдерживал ярость. Никто не может тронуть то, что принадлежит ему, и при этом остаться в живых. Ярость вела его через эти враждебные залы, мимо элегантных аристократов, шептавшихся у него за спиной.

Невилл бросился к нему из дальнего угла зала, но Гэвин даже не взглянул на него. Майкл ночью обыскал дом герцога, но не обнаружил никаких следов Диллиан.

Гэвин предупредил о своем приходе. Его ждали, но не знали, на что он способен. Он до сих пор не пользовался своим титулом, чтобы попасть в общество самых уважаемых, богатых и могущественных людей. Но теперь он воспользовался им. Ради Диллиан.

Гэвин в развевающемся плаще быстро прошел мимо людей в темных мантиях и париках, не ответив на их приветствия. Раньше он никогда бы не стал устраивать такого спектакля. Но сейчас он защищал не себя, а Диллиан.

Наконец достигнув своей цели, он поднялся на возвышение и встал лицом к залу, быстро наполнявшемуся аристократами в мантиях. Он поставил портфель рядом с собой и снял шляпу, чтобы все могли его видеть.

– Я меняю все ваши грязные секреты, джентльмены, – его громовой голос был слышен за пределами зала, – на возвращение мисс Рейнолдс Уитнелл. Мне наплевать, кто из вас продал свою страну за иудины деньги. Я хочу, чтобы дочь полковника Уитнелла вернулась живой и невредимой в течение следующих двенадцати часов, или я опубликую эти дневники во всех газетах вашей страны! – Он вытряс из портфеля его содержимое, рассыпав по столу дюжину тетрадей в черных переплетах.

Среди лордов имелись с особым интересом смотревшие на дневники и чувствовавшие на себе горящий взгляд страшного маркиза. Но ни один из этих троих не осмелился встать и покинуть зал.

Глава 35

Она выстрелила, и ее похититель рухнул на землю. Диллиан сожалела, что вынуждена оставить негодяя лежать на каретном дворе. Следовало бы допросить его, но из гостиницы могли выбежать люди и схватить ее. Она выскочила из кареты, подбежала к оседланной лошади, взобралась на кормушку, зацепив при этом подол, и ловко перекинула ногу через седло. Уезжая, она слышала за спиной изумленные крики.

На этот раз она внимательно следила за дорожными указателями. Она знала, где находится, и подумала, как любезно со стороны похитителя везти ее по знакомой дороге. Что это – любезность или предательство?

Она не хотела верить, что Эффингем мог организовать ее похищение, пусть даже ради ее же пользы. Наверное, просто совпадение, что ее везли по дороге, ведущей в Хартфордшир и Эринмид-Мэнор.

Стремясь поскорее скрыться, Диллиан не заметила усталого всадника, остановившего лошадь у ручья. Однако ее саму только слепой бы не заметил.

Гэвин захватил комнату в самом центре здания парламента на глазах у солдат, охраны и почетных членов палаты, бродивших по залам. Он сидел, небрежно водрузив ноги на стол рядом с портфелем.

Первым, кто осмелился подойти к нему, был невысокий человек среднего возраста, в очках, совершенно безобидный на вид. Его лысая голова чуть возвышалась над башмаками Гэвина.

– Я пришел сказать… То есть я сожалею о том, что произошло с дамой… Я не знал. Видите ли, это моя вина. Я хотел сделать лучше, как учил меня отец. А теперь я не так в этом уверен. Дело в том…