История мира в 10 1/2 главах

4. Уцелевшая

В год тысяча четыреста девяносто второй

Колумб переплыл океан голубой.

А дальше? Она не могла вспомнить. Много лет назад покорные третьеклашки со сложенными на парте руками, они нараспев повторяли это вслед за учительницей. Все, кроме Эрика Дули, который сидел позади нее и жевал ее косичку. Однажды ей велели встать и прочесть две следующие строчки, но едва она поднялась с сиденья на несколько дюймов, как голова ее дернулась назад, и весь класс засмеялся. Эрик повис сзади, вцепившись в ее косу зубами. Может быть, поэтому она так и не смогла запомнить две следующие строчки.

Хотя северных оленей она помнила хорошо. Все началось с северных оленей, которые летали по воздуху на Рождество. Она была девочкой и верила в то, что ей говорят, и олени летали.

Кажется, впервые она увидела их на рождественской открытке. Шесть, восемь, десять оленей, запряженных парами. Она всегда думала, будто каждая пара — это муж с женой, счастливые супруги, как те звери, что плавали на Ковчеге. Ведь так было бы правильно, естественно, разве нет? Но отец сказал, что в сани запряжены одни самцы, это видно по их рогам. Сначала она была просто разочарована, но потом в ее душе стало закипать негодование. Дед Мороз ездит на чисто мужской упряжке. Типичная картина. Абсолютно типичная, зло думала она.

Они летали, вот в чем была вся штука. Она не верила, что Дед Мороз протискивается в трубу и кладет подарки на краешек кровати, но верила, что северные олени летают. Ее пытались разубедить, говорили, если ты веришь в это, то поверишь во что угодно. Но ей было уже четырнадцать, и она, стриженая и упрямая, за словом в карман не лезла. Нет, говорила она, если б вы только могли поверить, что олени умеют летать, вы бы поняли, что все может быть. Все-все.

Примерно тогда же она ходила в зоопарк. Ей нравились их рога, вот что. Они были все шелковые, точно покрытые какой-то шикарной материей из модного магазина. Похожи на ветки в сказочном лесу, где сотни лет не ступала ничья нога; мягкие, сверкающие, пушистые ветки. Ей чудилась рощица, идущая под уклон, слабый свет, под ногами похрустывают упавшие орехи. Ага, и пряничный домик в конце тропинки, усмехнулась ее лучшая подруга Сандра, когда она ей сказала. Нет, подумала она, рога превращаются в ветки, ветки в рога. Все связано, и олени умеют летать.

Однажды по телевизору она видела, как они дерутся. Они бодались, наскакивали друг на друга, низко опустив головы, и переплетались рогами. Драка была такой жестокой, что они ободрали себе рога. Она думала, там будет просто сухая кость и рога станут похожи на зимние ветки, с которых звери обглодали кору. Но все оказалось не так. Совсем не так. Они кровоточили. Кожа с них содралась, а под ней была не только кость, но и кровь. Белые рога заалели, они выделялись на коричнево-зеленом фоне, как поднос с костями в мясной лавке. Это ужасно, подумала она, но нам нельзя отворачиваться. Все и впрямь связано, даже то, что мы не хотим, особенно то, что мы не хотим.

x x x

После первой большой катастрофы она часто смотрела телевизор. Это не слишком серьезная катастрофа, говорили тогда, ничего страшного, с бомбой не сравнить. И потом, это ведь случилось далеко, в России, а у них там нет хороших современных электростанций, как у нас, и даже если б были, их требования безопасности, очевидно, намного ниже, так что здесь этого произойти не могло, и нам-то волноваться не о чем, правда? Говорили даже, что это послужит русским уроком. Теперь они семь раз подумают, прежде чем сбросить бомбу.

Странно, но на людей это подействовало как-то возбуждающе. Все интересней, чем последние данные по безработице или цена марки. Кроме того, неприятности большей частью случались с другими. Было ядовитое облако, и все следили, куда оно идет, как следили бы за перемещениями весьма любопытной области низкого давления на карте погоды. Одно время люди перестали покупать молоко и спрашивали мясника, откуда мясо. Но потом тревога улеглась, и все обо всем забыли.

Сначала северных оленей собирались хоронить в шести футах под землей. Эта история не попала в разряд сенсаций — дюйм-два на странице зарубежных новостей, и только. Облако прошло над оленьими пастбищами, яд выпал с дождем, лишайник стал радиоактивным. Что я вам говорила, подумала она, все связано.

Никто не мог понять, с чего она так расстроилась. Ей говорили, хватит сентиментальничать, в конце концов, не собирается же она жить на одной оленине, а если она такая сердобольная, пусть лучше людей пожалеет. Она пробовала объяснить, но объяснения всегда давались ей с трудом, и ее не поняли. А те, кто якобы понял, сказали, ну ясно, это все твое детство и романтические ребячьи бредни, но нельзя же всю жизнь жить с этими ребячьими бреднями, пора наконец и повзрослеть, пора стать реалисткой, ты уж не плачь, а вообще-то нет, может, оно и неплохо, знаешь, поплачь-ка как следует, пожалуй, это пойдет тебе на пользу. Нет, говорила она, не так все это, совсем не так. Потом пошли шутки карикатуристов: северные олени светятся от радиоактивности, и Деду Морозу на санях не надо освещать себе путь, а у оленя по кличке Красноносый Рудольф такой блестящий нос, потому что он из Чернобыля, но ей это смешным не казалось.