Хеб с ветчиной

И снова Поп хохотал, согнувшись пополам.

— Ой, я не могу!.. Ой, нет! НЕТ! ОХ… ЧЕРТ… УМОРА… БОГ ТЫ МОЙ!..

Наконец он успокоился.

— Уф, черт, — заговорил он потише, — чуть не уссался…

— Может, киношку посмотрим, Поп?

— Ой… Ну, ладно, давайте.

Кто-то из ребят закрыл дверь, и Поп опустил грязный экран. Потом он запустил кинопроектор. Фильм был паршивый, но это было лучше, чем ковыряться в ржавом металлоломе. Бензин впрыскивался вместе с воздухом в цилиндр, свеча выдавала искру, происходило возгорание, и взрыв толкал поршень вниз, а шатун вращал коленчатый вал. Клапана то открывались, то закрывались. Поршень продолжал бегать вверх-вниз и раскручивать вал. Ничего интересного на экране и собачий холод в мастерской, но можно было вжаться в спинку кресла и думать обо всем, что пожелаешь. И никаких кровоточащих суставов, разбитых о дурацкое железо.

Мы так и не разобрали и не собрали вновь наши двигатели, и я не могу сосчитать, сколько раз мы посмотрели этот фильм. Анекдоты Уайтчапла не иссякали, и мы смеялись, смеялись над ними, запрокинув головы, даже если они и не были смешными, но громче всех ржал Поп Фансуорс, согнувшись пополам и обхватив свое пузо:

— Ой, я не могу! Бог ты мой! Ой, нет, нет, нет! Отличный парень, мы все полюбили его.

24

Наша учительница английского языка и литературы, мисс Гридис, была неподражаема. Блондинка с чуть-чуть длинным остреньким носом. Ее нос был не очень хорош, но этот маленький недостаток терялся на фоне массы достоинств. Она носила облегающие платья с глубоким декольте, черные туфли на высоком каблуке и шелковые чулки. Она была, как прекрасная змея с восхитительными ногами. За свой стол мисс Гридис садилась только для того, чтобы провести перекличку, потом она неизменно вставала и водружалась на стол. Она сидела, закинув ногу на ногу, и ее юбка, будто ненароком, задиралась. Мы не могли налюбоваться на эти колени, бедра. Ничего подобного мы не видели. Лили Фишман не в счет, она все же женщина-девочка, а мисс Гридис — женщина в полном соку. И мы каждый день на протяжении всего урока не отрывали от нее глаз. Не было в нашем классе парня, которого не охватывала бы тоска, когда раздавался звонок, возвещавший о конце урока английского языка. Мы часто обсуждали ее поведение.

— Вы думаете, она хочет, чтобы ее выебали?

— Нет, я думаю, она просто дразнит нас. Она знает, что сводит всех с ума своей жопой, и это все, что ей надо. Больше она ничего не хочет.

— Я знаю, где она живет. Как-нибудь я подвалю к ней.

— Побереги яйца!

— Что! Да я отъебу ее во все щели! Она только и ждет этого!

— Один парень из восьмого класса говорил, что ходил к ней один раз.

— Да?! И что случилось?

— Она открыла дверь в одной ночнушке, ее сиськи были практически наружу. Парень сказал, что забыл, что им задано на дом. Она предложила ему войти.

— Лапшу вешает.

— Да нет. Ничего не произошло. Она налила ему чаю, сказала, что задано, и он ушел.

— Если бы на его месте был я, то знал бы, что нужно делать!

— Да? И что бы ты сделал?

— Сначала я бы вдул ей в задницу, потом опробовал ее мохнатку, затем сунул между титек, а под конец заставил бы ее отсосать.

— Ой, не смеши нас, фантазер! Да ты хоть раз тянул кого-нибудь?

— Засунь свой язык в жопу! Я даже не могу сосчитать, сколько я бросил палок!

— Ну, расскажи, как это было?

— Да паршиво.

— Что, не мог кончить?

— Да я всю ее обкончал! Я думал, что никогда не остановлюсь!

— Обкончал все свои ладони, правильно?

— Ха-ха-ха!

— Хо-хо-хо!

— Ну-ка, покажи ладони! Хе-хе-хе!

— Да пошли вы к черту!

— Я думаю, что никто из нас еще не ебался, — сказал один парень.

Повисло молчание.

— Неправда. Я ебался, когда мне было еще семь лет, — вдруг прозвучало заявление.

— Это еще ничего. Вот я тянул свою первую девчонку, когда мне было четыре, — подхватил следующий.

— Эй, Рэд, ну ты загнул!

— Я затащил ее под дом и отымел, — не сдавался Рэд.

— И у тебя стоял?

— Конечно.

— А ты кончил?

— Я думаю — да. Что-то там выскочило.

— А я нассал ей в пизду.

— Ни фига себе!

— А как звали твою девчонку?

— Бетти Эрн.

— Черт! — воскликнул парень, который утверждал, что стал мужчиной в семь лет. — Мою тоже звали Бетти Эрн.