Верить в себя

Отдав необходимые распоряжения, врач сказал, что снова зайдет через час, и отправился дальше с обходом. Сделать на этом этапе он все равно ничего не мог. В отделении реанимации, где находилась Кэрол, целая бригада медиков прилагала все силы, чтобы поддержать жизнь в пациентке, по-прежнему балансировавшей на грани жизни и смерти. Если бы не техническая ниша в стене, куда ее отбросило взрывной волной, Кэрол погибла бы. Каменные своды ниши защитили ее от огня, а образовавшийся в ней воздушный пузырь не позволил задохнуться в копоти и дыму. Если бы не это обстоятельство, Кэрол заживо сгорела бы в тоннеле, как это случилось со многими.

В полдень нейрохирург позволил себе немного вздремнуть. В противном случае он бы наверняка свалился сам — за прошедшие шестнадцать часов в отделение травматологии поступило почти пятьдесят человек из числа жертв теракта; сорок два из них выжили и требовали неусыпного внимания. По данным полиции, в результате взрыва серьезно пострадало сто девяносто два человека; семьдесят человек извлекли из тоннеля мертвыми, но еще больше трупов все еще оставалось внутри. Долгая, страшная ночь давно закончилась, но спасатели только-только начали разбирать завалы.

Через четыре часа нейрохирург в очередной раз зашел в палату Кэрол и с удивлением обнаружил, что она жива. «Без изменений», — сказала ему медсестра. Дышать самостоятельно Кэрол все еще не могла, но еще одна томограмма показала, что гематома в ее мозге не увеличивается. Это было уже неплохо, однако, повреждение стволового отдела головного мозга по-прежнему угрожало жизни. К каким последствиям это может привести, не смог бы сказать никто. Кора головного мозга тоже пострадала — гематома давила на отдельные ее участки, что было чревато потерей памяти и нарушением двигательных функций.

Рану на щеке Кэрол привели в порядок, и теперь, глядя на нее, нейрохирург подумал, что эта неизвестная женщина когда-то была очень красива. В этом тонком, правильной лепки лице ему чудилось что-то смутно знакомое, хотя он и был уверен, что никогда прежде ее не видел. Выглядела она лет на тридцать пять, самое большее — на сорок. Было поистине удивительно, что о ней никто до сих пор не справлялся, никто ее не разыскивал. Впрочем, подумал он, если по каким-то причинам она жила одна, может пройти несколько дней, прежде чем ее хватятся. Бесспорно было только то, что рано или поздно ее опознают, а может, она придет в себя и сама расскажет, кто она и откуда.

Следующий день был субботним, но все врачи отделения травматологии продолжали оставаться на своих местах. Кое-кого из пациентов перевели в другие отделения больницы, нескольких человек отвезли в ожоговые центры. Кэрол, однако, оставалась в списке самых сложных случаев. В Ля Питье в таком тяжелом состоянии она была одна, но в других парижских больницах еще несколько человек отчаянно боролись за жизнь.

В воскресенье ее состояние неожиданно ухудшилось — у Кэрол поднялась температура, однако врачи ожидали чего-то подобного. Ее организм понемногу оправлялся от травматического шока и включался в борьбу.

Температура продержалась до вторника, а потом резко снизилась почти до нормальной. Гематома в мозге уменьшилась, но врачи продолжали пристально наблюдать за состоянием пациентки, которое оставалось стабильно тяжелым. В сознание она так и не пришла. Ее голова и плечо были забинтованы, сломанная рука покоилась в лубке. Рана на щеке почти затянулась, хотя шрам, конечно, останется. Все это, однако, были поверхностные повреждения. Больше всего врачей беспокоило состояние мозга пациентки. На нее продолжали воздействовать седативными препаратами. Кэрол находилась в глубокой коме, и невозможно было предсказать, когда она очнется. Никто из врачей не мог бы даже гарантировать, что она выживет. Грозившая Кэрол опасность еще не миновала — до этого было еще очень и очень далеко.

Среда и четверг не принесли никаких изменений — Кэрол по-прежнему балансировала на грани жизни и смерти. В пятницу, ровно через неделю после трагедии, компьютерная томограмма показала некоторое улучшение, что привело всю медицинскую бригаду в приподнятое настроение. Но за все это время в больнице так и не появился никто из родственников. Насколько было известно врачам, все остальные жертвы теракта — и живые, и мертвые — были к этому моменту уже опознаны, и только их пациентка по-прежнему оставалась безымянной.