Верить в себя

Слова Майкла о городе, близ которого она когда-то жила, сыграли роль своеобразного катализатора, запустившего — как надеялись и он, и Стиви — процесс восстановления нарушенных мозговых функций.

В какой-то момент разговор коснулся предполагаемого возвращения Кэрол в Лос-Анджелес. Когда Кэрол сказала, что совершенно не помнит, как выглядит ее дом, Стиви принялась подробно описывать его комнату за комнатой, а потом перешла к рассказу о саде. Кэрол слушала ее с напряженным вниманием и вдруг сказала:

— Он совсем не такой, как сад, который был у меня в Париже.

От неожиданности Стиви даже поперхнулась.

— Ты… ты помнишь свой парижский дом?

— Нет, — покачала головой Кэрол. — Только сад. Зато я помню хлев, где я доила отцовских коров.

Стиви переглянулась с Майклом. После небольшого отдыха воспоминания снова начали возвращаться к Кэрол словно фрагменты рассыпанной мозаики, но пока большинство деталей были от разных картин. Свой сад перед парижским особняком она вспомнила, а вот Мэтью — нет. Стиви, впрочем, хотелось, чтобы эту часть своей жизни Кэрол восстановила как можно позже, например — после возвращения в Соединенные Штаты. Ей, правда, не было известно, при каких обстоятельствах расстались Кэрол и Мэтью, но она не сомневалась, что воспоминания об этом событии не мог ли причинить ее подруге ничего, кроме новой боли. Уж очень сильно переживала Кэрол, когда вместе со Стиви приезжала в Париж продавать особняк на рю Жакоб.

— На сколько ты приехал? — спросила Стиви у Майкла.

— К сожалению, завтра мне нужно вернуться, — ответил Майкл. — Мне, конечно, хотелось бы побыть с моей девочкой подольше, но меня ждут неотложные дела. — Он вздохнул. Майклу и сейчас было невероятно трудно выкроить хотя бы несколько свободных часов, да и возраст уже не позволял ему с легкостью совершать такие перелеты — через всю территорию США и Атлантический океан. Впрочем, ради благополучия Кэрол он готов был все бросить и облететь хоть вокруг земного шара.

— Я очень рада, что ты приехал, — улыбнулась Кэрол. — Без тебя я бы, наверное, еще долго ничего не вспомнила.

— Ты сразу все вспомнишь, стоит тебе только вернуться в Лос-Анджелес, — заявил Майкл с уверенностью, которой, увы, не ощущал. Он очень боялся за Кэрол, за ее будущее. Правда, Стиви попыталась подготовить его, объяснив, чего ему следует ожидать, однако это почти не помогло. Майклу было тяжело смотреть в глаза Кэрол и сознавать, что она не помнит ни своей жизни, ни людей, которые ее любили.

— Если бы я застрял здесь, как ты, у меня бы уже давно мозги скособочились, — грубовато заявил он. Как и Шон, Майкл недолюбливал Париж. Единственное, что ему здесь нравилось, — это французская кухня, самих же французов он считал хвастливой, неорганизованной и в высшей степени ненадежной нацией, с которой ни один серьезный бизнесмен не станет связываться без крайней необходимости. Только «Ритц», который Майкл считал лучшем в мире отелем, способен был отчасти примирить его с вынужденным пребыванием в Париже, и все же, если бы не Кэрол, он предпочел бы остаться в Штатах, где ему всегда было и спокойнее, и уютней. Именно поэтому Майклу не терпелось как можно скорее привезти Кэрол в Лос-Анджелес, где ею занялись бы американские врачи. Им он доверял больше и даже договорился о консультациях с лучшими специалистами Западного побережья, не зря же он состоял в совете попечителей двух частных клиник и медицинского факультета одного из известных университетов.

В тот вечер Майклу очень не хотелось расставаться с Кэрол, но он видел, что «его детка» очень устала. Сам он тоже чувствовал себя утомленным после долгого перелета и нескольких проведенных в больничной палате часов. Все же Майкл не утерпел и попытался под занавес еще раз подстегнуть память Кэрол, рассказывая разные забавные случаи, относившиеся к первым годам ее работы в Голливуде, но ничего не добился. Правда, она вспомнила еще один-два эпизода из своего прошлого, но оба они относились к ее детским годам. О том, что случилось с ней после восемнадцати, когда она продала ферму и переехала в город, Кэрол по прежнему ничего не помнила. И тем не менее начало было положено. Кэрол все еще трудно было подолгу разговаривать с людьми, а постоянные попытки на прячь погруженный в беспамятство мозг вымотали ее до предела. Глаза Кэрол закрывались сами собой, и Майкл наконец поднялся. Стоя возле ее кровати, он несколько раз погладил Кэрол по светлым волосам, которые за последние недели заметно отросли.