Жажда странствий

В декабре англичане приняли решение очистить от итальянцев Ливию. Двадцать первого января 1941 года английские войска взяли Тобрук, а седьмого февраля итальянцы капитулировали.

Но в городе обсуждали другую, более важную новость — немцы, крайне недовольные провалом итальянцев в ливийской кампании, решили послать туда своих солдат во главе с немецким генералом и заставить англичан сдать свои позиции. Во время падения Тобрука и капитуляции итальянцев все только и говорили о загадочном немецком генерале, который должен был появиться со дня на день; никто из высшего командования англичан не знал, кого именно пришлют. Спустя два дня после капитуляции итальянцев Уэйвелл пригласил Чарли на ужин. Они долго беседовали, однако, вернувшись в отель, Чарльз не стал делиться с Одри полученной информацией.

— Он сообщил тебе что-нибудь о немецком генерале? Кто это может быть? — спросила Одри.

— Нет, не сообщил, — ответил Чарльз, стараясь не смотреть ей в глаза, и стал раздеваться.

— Уэйвелл встревожен?

Это уж точно, Уэйвелл покой потерял, но Чарльзу не хотелось говорить об этом Одри. Он собирался только предупредить ее, что уезжает на несколько дней, но куда именно — сказать не мог. Пока он раздумывал, как ему выкрутиться, Одри остановилась перед ним.

— Ты не слушаешь меня, Чарли. — Она пристально смотрела на него. Одри слишком хорошо его знала. Этого-то он и боялся. Легче предстать перед немецким генералом, чем выдержать допрос этой женщины.

— Да слушаю я тебя. Од! Вспоминаю ужин. Отлично покормили. На десерт угостили чем-то потрясающе вкусным, каким-то национальным египетским блюдом.

— Не морочь мне голову! — Она сидела на краю кровати и подозрительно рассматривала его. — Ты что-то скрываешь, Паркер-Скотт. Что?

— Ради Бога, успокойся. Я дьявольски устал, Од, не пытай меня. Если бы я что-нибудь знал о немцах, я бы сказал тебе. — Он повернулся к ней спиной, изображая досаду, однако ее настроение не соответствовало создавшейся ситуации, поэтому она прильнула к нему. Они уже несколько месяцев жили в этом отеле и чувствовали себя здесь как дома, Чарли всерьез нервничал, не зная, что ответить Одри.

— Не очень-то ты дружелюбно сегодня настроен, Чарли, — прошептала она.

Он повернулся на спину и посмотрел на нее с жалобной улыбкой.

— Господи, до чего же ты иногда бываешь надоедливой!

Тебе никто раньше об этом не говорил?

Она усмехнулась:

— Просто ни у кого не было такой возможности.

Он знал, что был ее первым и единственным мужчиной, и улыбнулся.

— Тебе не хочется хотя бы немного вздремнуть. Од? — Ему предстояло встать рано утром, но он не хотел говорить ей об этом сейчас.

— Я хочу знать, что ты от меня скрываешь. Влюбился в кого-нибудь сегодня вечером? В Каире с тобой такое случалось. — Она приподнялась на локте и смотрела на него сверху вниз. — Знаешь, Чарльз, шпион ты никудышный. Я всегда могу сказать, когда ты лжешь.

— Только никому об этом не сообщай. Од. — От ее слов у него по спине мурашки побежали; надо думать, у нее хватило ума не болтать об этом в министерстве. — Я никогда не лгу тебе.

— Не лжешь, если речь идет о каком-нибудь пустяке. Но когда ты начинаешь лгать, у тебя кончик носа белеет. Как у Пиноккио.

Он лежал на подушках, закрыв глаза. Она просто безнадежна. Открыв глаза, Чарли уставился в потолок. Нет смысла продолжать отмалчиваться. Она будет терзать его всю ночь. Его собственная Мата Хари.

— Я уезжаю на несколько дней, но куда — сказать не могу. И не спрашивай!

— Чарли! — изумленно воскликнула она и села на постели. — Видишь, ты врешь мне, когда собираешься что-то предпринять.

— Я не врал тебе.

— Нет, врал. Так что это за поездка?

— Я же ответил, Одри. Я не могу тебе сказать. Это сверхсекретно.

— Опасно?

— Нет. — Он не хотел, чтобы она волновалась.

— Тогда почему ты не можешь мне рассказать, куда ты едешь?

— С генералом Уэйвеллом в небольшую командировку. Я дал ему слово, что ничего никому не скажу. — Он постарался говорить безразличным тоном, словно речь шла о ерунде. Ей вдруг пришло в голову, что у генерала Уэйвелла есть любовница.

— Его сердечные дела?

— Одри… не могу ничего говорить. Вопрос мужской чести.

Он всячески старался успокоить ее, в конце концов она поверила ему, поддалась на его уговоры. После жарких объятий, засыпая, она поцеловала его.

— И надолго вы уезжаете?