Жажда странствий

Чарли наклонился и поцеловал их обеих. До чего же хорошо дома!..

Глава 41

До чего же хорошо быть снова с Молли, Ви, детьми! Но едва Чарли научился передвигаться без посторонней помощи, как объявил всем, что едет в Лондон.

— Зачем это?

Одри не могла расстаться с ним ни на минуту — особенно теперь. Интересно, что ему понадобилось в Лондоне в канун Рождества?..

Молли еще не знала про ребенка. Они решили выждать, убедиться, что Одри сможет его доносить.

— Зачем ты едешь, Чарли?

— По делу. — Лучше ей ничего не говорить, пока он не повидается с Шарлоттой. — Ви, пригляди тут за ней, ты ведь ее знаешь.

— Не волнуйся, пригляжу, — решительно ответила Вайолет и погрозила подруге пальцем.

Один раз она уже прошла через этот ужас и теперь ни за что не допустит нового несчастья. Одри засмеялась в ответ, а у самой на уме было только одно: куда это Чарли собрался?

В поезде он обдумал, что скажет Шарлотте. Путешествие утомило его, но ради такого дела он готов ступать по раскаленным угольям.

Поезд подошел к вокзалу без пяти четыре. Чарли на костылях проковылял к выходу и взял такси. С трудом взгромоздился на заднее сиденье и назвал шоферу адрес издательства. За мыслями о предстоящей встрече он забыл о боли. Подъехав, расплатился, присовокупил хорошие чаевые и поспешил в офис. Вошел в знакомую приемную. Он нарочно не стал звонить Шарлотте — хотел застать ее врасплох. Секретарша была новая, спросила, как доложить.

— Передайте, что пришел ее муж.

Девица вытаращила на него глаза. Она понятия не имела, что у миссис Паркер-Скотт есть муж, думала, она вдова или разведена. Опомнившись, она бросилась в кабинет обрадовать своего шефа: красавец муж на костылях вернулся с войны. А выскочила вся пунцовая и сообщила, что миссис Паркер-Скотт сейчас занята и принять его не сможет.

— Благодарю вас, — отозвался Чарльз и, не обращая внимания на протесты секретарши, распахнул дверь кабинета.

— Куда вы? Нельзя!

Он плотно закрыл за собой дверь и взглянул на Шарлотту: как всегда, элегантна, с безукоризненной прической.

— Здравствуй, Чарльз, — холодно произнесла она, покосившись на его костыли. — Ты ранен?

— Вынужден тебя разочаровать: рана легкая.

— Я никогда не желала тебе зла.

— Хотелось бы поверить тебе. — Он приблизился к столу и без приглашения сел, глядя на нее в упор. — Я пришел по делу.

Она раздраженно передернула плечами:

— Если ты опять о том же, то очень сожалею. Мог бы и не приходить. А может, ты привез новую книгу?

— Ты прекрасно знаешь, что эти вопросы я решаю с твоим отцом. С тобой же хочу поговорить о нашем разводе.

— Бесполезно. Никакого развода не будет.

— Вот как? — Он недобро усмехнулся. — А подруги не возражают против твоего замужества?

Шарлотта насторожилась.

— При чем тут мои подруги?

— Не догадываешься? Моя версия такова: статус замужней дамы служит прикрытием твоих лесбийских наклонностей.

Она привстала со стула, побелела, потом вспыхнула и снова уселась.

— Да как ты смеешь?! Живет столько лет с любовницей, является сюда и еще имеет наглость оскорблять меня!

— Я не оскорбляю, а констатирую. По-моему, тебе следует быть честной с собой и другими.

— Вон отсюда! — Она вскочила и указала ему на дверь, но Чарли не двинулся с места.

— Нет, дорогая, никуда я не уйду, пока мы не договоримся.

— Ты не докажешь…

Видя, что она сдает позиции, Чарли поспешил закрепить свой успех ложью под стать ее многолетней лжи.

— Ошибаешься. Я нанял сыщика. Он весь год следил за тобой и… Ну, словом, ты сама знаешь лучше меня.

Глаза их встретились; Шарлотта замахнулась через стел, но он легко перехватил ее руку.

— Свинья!

Из глаз у нее брызнули слезы, но Чарли нисколько ее не жалел. Она сделала все, чтобы сломать ему жизнь, а теперь он не позволит ей сломать жизнь Одри.

— Хватит упираться. Мне наш разговор доставляет не больше удовольствия, чем тебе. Я требую развода. Немедленно!

— Зачем?

— А вот это тебя уже не касается. Подумай лучше о себе.

Если не пойдешь мне навстречу, я начну с, того, что покажу отчеты сыщика твоему отцу — представляешь, как он будет счастлив? А потом о твоих нездоровых пристрастиях узнает весь Лондон.

— Это клевета!

— — Это правда, иначе ты бы так не дергалась.

Она вдруг обмякла и бессильно опустилась в кресло. И только глаза с ненавистью сверлили его.