По долгу любви

– Мы встретились в неудачное время, – пояснила Никки. – И ничьей вины в этом нет.

– Это время должно было стать неудачным только для Джозефа… У тебя была целая неделя, чтобы пересмотреть свои планы в отношении брака с ним. Но вместо этого ты отвергла меня и выбрала его. Я хочу понять, почему ты сделала это.

– Ты не способен смириться с фактом, что женщина может предпочесть тебе другого мужчину?

– Речь идет не о какой-то женщине и каком-то мужчине. Проблема во мне, тебе и Джозефе, – отчаявшись получить желаемый ответ, чистосердечно сознавался в своей боли Массимо.

– Проблемы не было, пока не появился ты…

– Ты прячешься за ничего не значащими словами. Ты можешь быть откровенна со мной? – взывал к ее искренности Массимо Андролетти.

– Откровенность не входит в список обязательных условий нашего соглашения, – хладнокровно парировала Никки. – Ты торжествуешь над покойником, и в этом я не могу тебе помешать. Но я-то пока жива. И не собираюсь снабжать тебя козырями в твоей абсурдной борьбе.

– Ты вышла за Джозефа только ради денег или были другие причины?

Никки не издала ни звука.

– Он принуждал тебя? – допытывался Массимо. Она с радостью ухватилась за высказанное им подозрение.

– Шантажировал ли он меня, как это делаешь ты? – по-своему перефразировала она услышанную мысль. – Нет. Он ни словом, ни действием не принуждал меня к этому браку.

– Ты вышла за него, потому что сама этого хотела?

– Слава Создателю! Ты, наконец, прозрел! – воскликнула она. – Да. Я вышла за Джозефа Ферлиани, потому что хотела стать его женой.

– Но ты не любила его! – возмутился Массимо.

– Нет оснований утверждать, что я не любила его. Согласна, мое чувство к Джозефу не было пылким, страстным, всепоглощающим, но от этого оно не стало менее искренним. Пусть мое чувство к мужу нельзя назвать романтической влюбленностью или неудержимым влечением. Но все годы совместной жизни наша взаимная привязанность только возрастала, мы были признательны друг другу за ту чуткость и понимание, которые неизменно проявляли…

Массимо с отвращением выслушал ее манифест и, подумав, сдерживая волнение, спросил:

– Почему, когда ты отдалась мне… Почему не посчитала нужным сказать о том, что помолвлена, что выходишь замуж за другого? Почему ты позволила мне так сильно заблуждаться, позволила думать, что собираешься дождаться моего возвращения?

– Потому что я не приняла всерьез твои слова. Видишь ли, я убедилась в невозможности безоговорочно верить людям. Потому что для этого нужно было рассказать тебе, кто такая я, – со всей серьезностью ответила на его больной вопрос Никки.

– А кто такая ты? – искренне удивился Массимо.

– Я даже теперь не готова говорить с тобой об этом, Массимо.

Пораженным ее словами, Массимо озадаченно взглянул на Никки. Явно смущенный, он произнес:

– Скажи хотя бы, кто ты – корыстный монстр или невинное дитя?

– И первое, и второе… – с тягостным вздохом проговорила Никки.

Глава шестая

– Мистер Андролетти, прошу пожаловать за ваш стол, – пригласил их метрдотель.

– Благодарю, – сдержанно отозвался Массимо, поднимаясь с высокого стульчика у стойки бара и протягивая руку своей спутнице.

Никки оперлась на его кисть, и волна приятного тепла разлилась по телу мужчины. Он посмотрел на спутницу. Она отвела глаза, не выдержав этой огненной боли. Массимо сжал ее руку и не отпускал, пока не подвел к сервированному для двоих столу.

Перед тем как позволить даме сесть, он заглянул в ее прищуренные глаза и шепотом спросил:

– Никки… Ты была с ним счастлива?

У нее не было желания скрывать правду. Но она опешила от прямоты этого вопроса. Никки с равным основанием могла сказать и «да», и «нет», не покривив при этом душой. Но и тот, и другой ответ был бы одинаково невозможен из-за своей категоричности.

– Как во всяком браке, у нас были и хорошие, и плохие времена. Однозначного ответа тут быть не может.

Массимо болезненно поморщился от ее очередной ничего не значащей сентенции.

– Он хорошо с тобой обращался?

– Да… Джозеф был интеллигентным человеком, – немного подумав, ответила Никки.

Но Массимо поймал легкую дрожь ее ресниц. Продолжая держать ее руку в своей руке, он испугался того чувства, которое внезапно овладело им. Это чувство было ему неведомо. Люди называют его сомнением.

Массимо впервые усомнился в своем праве взыскивать с других людей моральные долги.