Алое и зеленое

— Ты что сказал, Кэтел?

— Я спросил, что ты хочешь со мной сделать. Что, что, что?

По тени Кэтела на стене Пат заметил, что мальчика бьет дрожь. Лица его он не мог разглядеть сквозь дождь и сквозь сон.

— Матрас небось отсырел, — сказал Пат. — Ты не сиди на нем. Нельзя засыпать, нельзя. — Он заставил себя встать, открыл дверь, вынул ключ и вставил его изнутри, потом запер дверь, а ключ положил в карман. И опять опустился на пол.

— Что ты будешь делать?

— Не знаю, — сказал Пат. — Горе мне с тобой. Давай начнем все сначала. — Он чувствовал, что тут есть какая-то логика, какая-то цепь доводов и, если перебрать ее звено за звеном, он, может быть, сумеет не заснуть и прийти к новому, окончательному выводу. — Логика, — сказал он вслух.

— Что?

— Я говорю — логика. Давай начнем сначала. Я не хочу, чтобы ты участвовал в этом деле. Ты еще молод.

— Это можешь пропустить, — сказал Кэтел. Он кое-как распрямил затекшие ноги. Скорчив гримасу, растер лодыжки, потом поднялся на колени. — Матрас отсырел, это ты прав.

— Ты еще молод, — сказал Пат, — и просто должен меня послушаться и обещать, что завтра будешь сидеть дома и не лезть туда, где опасно. Это работа для специально обученных людей. Ты не обучен и был бы только помехой. Кому-то пришлось бы за тобой присматривать, и для дела получилась бы не польза, а вред. Это очень трудно, но ты уже не маленький, и ты смелый, а значит, можешь это понять.

— Я уже не маленький, и я смелый, значит, могу сражаться, — сказал Кэтел. — Ты все еще относишься ко мне как к ребенку, ну а другие — нет. И стрелять из винтовки я умею, меня научил один парень из ИГА, и…

— Я с тобой спорить не собираюсь. Я просто говорю тебе, что ты должен делать.

— Ты не командуй. Ты меня бил, когда был сильнее, а теперь я тоже сильный. Уж если я забочу отсюда выйти, ты меня не удержишь.

— Удержу одной рукой, и ты это прекрасно знаешь. Кэтел, ну пойми же…

— И слушать тебя не стану и завтра пойду сражаться. Неужели ты остался бы дома, если бы старший брат сказал тебе, что ты еще маленький?

Пат ответил не сразу. В глазах плыли круги. Надо что-то говорить дальше. Какой следующий довод? Логика…

— В таком случае, — сказал он, — придется оставить тебя под замком. Он нащупал в кармане наручники.

— Только попробуй удержать меня силой.

Пату было очевидно, что Кэтел тоже успел обдумать эту проблему со всех сторон.

— Это нетрудно. Запру дверь, и все.

— А я сломаю дверь или вылезу в окно.

— Я тебя свяжу. И наручники у меня есть.

— А я буду кричать и колотить в стену ногами. Тут с обеих сторон есть люди. Вся улица сбежится меня освобождать.

— Придется заткнуть тебе рот.

— А я проглочу кляп и задохнусь насмерть или как-нибудь да крикну.

Пат знал, что не сумеет заткнуть Кэтелу рот. Это очень трудно и небезопасно, если человек вырывается. Опять все поплыло перед глазами. Он чуть не плакал, так ему было себя жалко. Ему необходимо поспать, и как можно скорее. Нужно подготовиться к следующему дню. О Господи, завтра. Должен же быть какой-то предел этой пытке. Логика.

— Пат, — сказал Кэтел. Лицо его смутно виднелось, среди паутины и стука дождя. — Пойми, связать меня ты не можешь, лучше и не пробуй. Я, как зверь в капкане, откушу себе ногу и уйду. Либо уйду, либо убью себя. Ты представь…

— Я кого-нибудь с тобой оставлю.

— Некого. Все, кто знает, завтра пойдут туда, а другим ты не доверишь. Да кого бы ты ни оставил, я все равно убегу. Теперь уж меня поздно удерживать. Возьми меня с собой, Пат, я хочу быть с тобой, ты же видишь, ты должен меня взять.

Голос у Кэтела был теперь жалобный, совсем детский, и Пат понял, что брат, тоже измучен до предела. Нужно что-то решить, нельзя засыпать… Если сейчас заснуть, Кэтел воспользуется этим и удерет.

Пат пошевелился, отгоняя сон, и рука его задела за кобуру револьвера. Он широко открыл глаза. Оказывается, все очень просто. Нужно только выстрелить Кэтелу в ногу.

Пат увидел комнату очень отчетливо, как будто ее только что осветили, паутина, чуть колышущаяся в потоке воздуха от лампы, скошенные, в пятнах стены, о которые стучит дождь. Христос, выставляющий напоказ свое Святое Сердце. Кэтел скорчился на кровати под собственной тенью, слабо шевелится, совсем окоченел на отсыревшем матрасе. Теперь и лицо его выступило четко, все стянутое к длинному носу от усталости и тревоги. В надутых губах был трогательный измученный вызов. Темные волосы снова и снова падали вперед, точно стараясь притянуть голову книзу.